мои внутренние стороны бедер и смотрит на меня сверху. Волосы на его висках начали высыхать мелкими завитками, а на высоких скулах проступает красный цвет. Но именно интенсивность его глаз не позволяет отвести взгляд.
— Привет, — шепчу я.
Он улыбается, и это чудесно.
— Ты великолепна.
И я сама удивляюсь тому, что поверила в это.
19
Передо мной — прекрасное бирюзовое море. Подо мной теплый песок, такой приятный, что мне пришлось снять сандалии и зарыться в него ногами, просто так. А на столике рядом с моим шезлонгом стоит пина колада с фиолетовым зонтиком.
И я не могу сосредоточиться на всем этом из-за мужчины, сидящего рядом со мной. Он полностью растянулся на шезлонге, его тело загорелое и мускулистое, а волосы шокирующе темные на фоне белого полотенца.
Филипп пришел чуть раньше полудня и, увидев меня здесь, выбрал шезлонг рядом с моим. Доброе утро, — произнес он, и тон его голоса не скрывал того, что произошло между нами прошлой ночью. Это вызвало румянец на моих щеках.
Мы еще не говорили о вчерашнем. Я не уверена, что есть о чем говорить, и может ли дневная Иден говорить о том, что сделала ночная Иден.
Я смотрю на него краем глаза. Он читает что-то на своем телефоне, который поглощал его внимание последние десять минут, но он все еще выглядит расслабленным. И красивым. По какой-то причине он не позволил мне ответить ему взаимностью прошлой ночью.
Я снова смотрю на открытый океан.
— Вот это, — говорю я, — жизнь.
Филипп издает непринужденный звук.
— Наверное, я больше никогда не остановлюсь на таком хорошем курорте. — Я раздвигаю голые ноги. Они наконец-то превратились из розовых в светло-загорелые.
— Угу, — говорит он. Затем он кладет свой телефон на приставной столик между нами и смотрит на меня. — Почему?
— Потому что это место стоило мне месячной зарплаты, — говорю я. — Но если и есть жучок-путешественник, то он кусал меня практически везде. Не могу представить, что после этой поездки я снова не поеду за границу.
— Так и должно быть. Ты отлично умеешь извлекать максимум пользы из того, где находишься.
— Это такой хитрый способ поиздеваться над моим путеводителем?
Он проводит рукой по челюсти, чтобы скрыть улыбку.
— Нет. Это был искренний комплимент.
— Видишь ли, когда кто-то использует сарказм так часто, как ты, очень трудно воспринимать тебя всерьез.
— Мне это уже говорили, — говорит он, и в его голосе звучит такая серьезность, что я закатываю глаза.
— Видишь? Это когда ты так делаешь.
— Но я приношу радость всем, кто меня окружает. Ты просишь меня остановиться?
— Ты невозможен, — говорю я и поворачиваюсь на бок, чтобы полностью встретиться с ним взглядом. — Знаешь, если бы я никогда…
Телефон между нами начинает звонить.
Филипп смотрит на него, не решаясь ответить. Его волосы обычно зачесаны назад, но сейчас они в беспорядке, темные и взъерошенные океанским бризом.
— Ты не ответишь?
— По крайней мере, думаю о том, чтобы не ответить, — говорит он. — Я уже знаю, что это адвокат из моей фирмы. Он идиот.
— Разве он не знает, что ты в отпуске?
— Конечно, знает.
Я тянусь к телефону и замираю, положив на него руку.
— Можно?
Темно-синие глаза встречаются с моими, и снова появляется ямочка, которая коротко вспыхивает, когда он улыбается.
— Давай. Его зовут Бриггс.
— Ты не пожалеешь, — говорю я и отвечаю на звонок. — Это телефон Филлипа Мейера, — говорю я своим самым ярким, учительским голосом.
— Кто это? — спрашивает на другом конце провода взволнованный мужской голос. — Он здесь?
— Меня зовут Иден, и да, он здесь, — мило отвечаю я.
— Ну, вы можете дать ему трубку?
Я смотрю на Филиппа. Он положил голову на руку и наблюдает за мной, в его голубых глазах светится веселье.
— Нет, не могу, — говорю я. — Он в отпуске.
Мужчина на линии вздыхает.
— Да, я знаю, но он нужен. Дайте ему трубку.
— Вы Бриггс. Верно?
Пауза.
— Да.
— Мистер Мейер — трудолюбивый член команды и в данный момент наслаждается двумя неделями своего заслуженного отпуска. Все, о чем мы просим, — это уважать эти дни. И Бриггс? Он высоко отзывался о вас и вашей трудовой этике. У меня есть полная уверенность, что вы полностью готовы справиться с любым кризисом, который только что произошел. У вас голос компетентного человека.
Филипп усмехнулся.
— Спасибо. Точно. Ну… тогда я отправлю ему письмо.
— Не надо, — говорю я, — если только кто-то не умирает. — Кто-то умирает, Бриггс?
— Нет.
— Тогда он вернется в офис в свое время. Хорошего дня! — говорю я и вешаю трубку. Когда я кладу телефон обратно на стол, у меня дрожит рука. — Боже мой, это был выброс адреналина!
— У тебя, — пародирует Филипп, — голос компетентного человека?
Я хихикаю.
— Немного лести никогда не повредит?
Он ухмыляется.
— Ты действительно дикая.
— Это два обвинения за одну неделю. Я действительно настолько сумасшедшая?
— Просто ты никогда не реагируешь так, как я ожидаю. Черт, — говорит он и мрачно усмехается, — наверное, это был мой год.
— Я не была слишком сурова? — Я беру свою пина коладу и делаю долгий, успокаивающий глоток.
— Он корпоративный юрист, — говорит Филипп. — Этот телефонный разговор с тобой был, наверное, самым приятным за весь день.
— Вау.
Он снова хихикает.
— Теперь ты будешь отвечать на все мои звонки. У меня есть еще несколько человек, с которыми ты можешь обращаться так же.
— Думаю, ты и сам в состоянии сказать им это. Но ты этого не делаешь. — Я поднимаю брови. — Может, тебе втайне нравится работать двадцать четыре на семь?
Забава на его лице исчезает, как рассеивающаяся рябь на воде.
— Да. Я слышал это раньше. Тогда хорошо, что ты здесь. Не могу работать, когда ты рядом.
— Не можешь?
— Нет, — говорит он. — Я не хочу пропустить какой-нибудь твой очередной трюк. Здесь полно всего, во что можно вляпаться.
Я поднимаю бокал.
— Что ж, для следующего трюка я заставлю эту пина коладу исчезнуть. Пожалуйста, наблюдай.
Он смотрит, как я смыкаю губы вокруг соломинки, лицо странно серьезное. Как будто он изучает, как я это делаю. У меня в животе что-то переворачивается.
— Я наблюдаю, — пробормотал он. Затем он прочищает горло и снимает с головы солнцезащитные очки, кладя их на стол между нами. — Я иду в воду.
— Нужно охладиться?
— Что-то вроде того, — бормочет он и направляется к морю. Я смотрю, как он заходит в воду, пока волны не достигают его бедер, а затем ныряет в воду, и его широкие плечи снова выныривают на поверхность.
