ждать не будет.
Вдруг Матвей Иванович снизил скорость и напрягся всем телом. Я выглянула из-за его плеча, но увидела вдалеке лишь трактор с прицепом.
Сначала я не поняла, в чем же проблема, потом присмотрелась получше — и обеспокоилась, не накрывает ли меня снова видениями Насти. Я даже проморгалась, но картинка не изменилась: синий трактор лихо вилял из стороны в сторону, захватывая дорогу во всю ширь. Он становился все ближе, так что стали уже видны облезлые бока его прицепа.
— Надо съезжать в поле, — прохрипела я.
Матвей Иванович сильнее вцепился в руль и, глядя на герцогские поля, мотнул головой:
— Не надо, разминемся.
— Да он же пьяный! Смотрите, как едет!
— Правилами запрещено…
— Матвей Иванович, — чуть не взмолилась я, — какие правила пьяному! Он на нас наедет сейчас!
Между нами уже не оставалось и пятидесяти метров, я даже рассмотрела на бордовом прицепе облупившуюся надпись «Овощи».
Трактор вильнул, и прицеп пронзительно заскрипел. А я, увидев свекольно-красное лицо тракториста, со стороны услышала свой вскрик. И сгруппировалась, усиленно соображая, куда мне сейчас прыгать, чтобы не переломать ноги.
Когда расстояние сократилось вдвое, Матвей Иванович дернул руль вправо. Словно на черепашьем ходу мы подъехали к краю дороги, медленно вклинились в дружно взошедшие кустики картошки и неторопливо пересчитали колесами все борозды. И, соскочив с мотоцикла, затихли.
Мое сердце запульсировало в ушах, а время потекло невыносимо медленно. Приближаясь, трактор вильнул особенно сильно. Я приклеилась взглядом к его огромным широким колесам, перемалывающим борозды с картофелем, и порадовалась, что это простой трактор, а не парящая в воздухе машина на магической тяге.
Но сила трения о землю не очень-то и помогала усмирить разошедшуюся технику. Кабина еще раз вильнула, и прицеп пошел юзом.
Опомнившись, Матвей Иванович схватился за руль и покатил мотоцикл вглубь картофельного поля. А я принялась помогать ему, изо всех сил подталкивая железного коня в сиденье. Ноги соскальзывали с борозд, грязь летела мне прямо на одежду и в лицо.
От дороги мы отошли на приличное расстояние, но и там прицеп нас настиг, слегка царапнув крыло мотоцикла.
Трактор выпустил клубы вонючего дыма, вырулил на дорогу и, все так же виляя, поехал дальше, а мы перевели дыхание, выкатили мотоцикл и продолжили путь.
По мере движения сердце вернулось в прежний ритм, дыхание восстановилось. Казалось бы, что такое пьяный тракторист на встречке по сравнению с моими проблемами с Артуром и друидом? Пустяк же. Так что, когда мы подкатили мы к городской управе, лишь следы грязи напоминали, что недавно произошло нечто из ряда вон выходящее.
Поставив мотоцикл на подножку на небольшом пятачке около тротуара, Матвей Иванович направился в сторону торговых павильонов, а я поспешила в саму ратушу.
Сейчас решу все дела наследственные, а потом с удовольствием выберу себе платьишко. И я, потянув на себя массивную резную дверь, вошла в прохладный полумрак.
— Стой, куда идешь! — гаркнул слева от меня женский голос.
Обладательница его сидела за столом у входа. Ее лицо была расчерчено несколькими глубокими морщинами, появившимися скорее не от возраста, а от дурного характера. Подумала я так и шикнула сама на себя. Нехорошо к людям ярлыки приклеивать.
— Мне надо оформить вступление в наследство. — И я протянула ей завещание Олимпия Ладиславовича.
— Уездный маг работает сегодня до пяти, — она посмотрела на лестницу в конце большого полутемного холла. — Второй этаж, комната три.
И, откинувшись на спинку стула, она прикрыла глаза. А я, стараясь отделаться от охватившей меня тревоги, поспешила наверх.
Перед кабинетом мага не было ни души. Только табличка на двери сообщала, что иметь дело я буду с Онуфрием М. Старообрядцевым, магических дел мастером третьего уровня.
Я постучала и, не дождавшись ответа, приоткрыла дверь. Меня сразу окутал запах старых тканей, бумаг и восковых свечей. Зависать у порога я не стала и вошла в помещение.
Просторная зала с тяжелыми портьерами и огромным столом, к которому вела красная дорожка, показалась мне ничем не примечательной.
— Да что же это за народ здесь такой неотесанный? — пробурчал толстячок с развесистыми усами на шарообразном лице. — Милочка, я никого не приглашал.
Его возмущение было таким неподдельным, что я остановилась как вкопанная и опустила глаза в пол. И в самом деле, потеряла я чувство такта. Обитатель кабинета тем временем, покряхтывая, встал и, обойдя стол, приблизился ко мне.
— Откуда вы такая шустрая? — заглянул он мне в лицо и ловким жестом нацепил на нос пенсне.
— Из Ведунов, — смущенно пробормотала я и добавила: — Извините, что-то я стала слишком суетливой.
— И что вам надо от мага Его светлости? — толстячок провел пухлой ладонью по остаткам волос. Вальяжной походкой он вернулся к креслу и заерзал, устраиваясь в нем поудобнее.
— Вступить в наследство, — протянула я ему свою бумагу.
Толстячок развернул свиток и стал зачитывать волю Олимпия Ладиславовича вслух, с чувством и расстановкой. Дойдя до доли Игната, он чуть хрюкнул в кулак и с преувеличенной серьезностью продолжил чтение.
— Хороший у вас дед, — дочитав, потеребил он усы. — Был.
— Хороший, — согласилась я, не понимая, куда он клонит.
— И наследство у вас хорошее. — Его глаза сощурились, и он принялся буравить меня взглядом.
По кривой улыбке на оплывшем лице мага и его хитрым глазкам я почуяла, что всем моим планам поскорее разделаться с бюрократией суждено отправиться прямиком коту под хвост.
— Но вы же понимаете, — толстячок сделал театральную паузу.
Я ничего не понимала, поэтому лишь стояла и бессмысленно улыбалась, как дурочка.
— Нельзя просто так взять и переписать на вас все имущество Олимпия Ладиславовича.
— Почему? — От подозрения, в чем может быть загвоздка, кольнуло в ребрах. На спине выступил холодный пот.
— Потому что мне нужно удостовериться, что вы и есть
