Шерифу наконец пришлось остановиться перевести дух. Онприсел на пенек и принялся вытирать платком лицо, тяжело вздыхая и покачиваяголовой.
— Тебе, верно, не понять, каково это, — измученно и горькосказал он своему подручному. — Я имею в виду, каково просыпаться ночью вхолодном поту и с ужасом гадать, какую дьявольскую штуку выкинет он в следующийраз. А хуже всего, что, даже когда ты это выяснишь, к ответу притянуть его всеравно не удастся. Ты можешь лишь ходить вокруг него кругами и вроде какподбирать осколки. За сорок лет, что я его знаю, он и пальцем о палец не ударил— вестимо, ему хватает времени замышлять свои хитроумные планы, вот он иоказывается каждый раз на два шага впереди тебя.
Взять хоть, что творится сейчас. Ему ведь прекрасноизвестно, что я не вправе выставить отсюда весь этот шалман — даже если бы этои было возможно теперь, а на самом-то деле как раз и нет, ведь вся дорогазабита брошенными машинами, так что черта лысого отсюда уедешь, а он на это ирассчитывал. Так вот, ему известно, что я не вправе выставить балаган, потомучто у того есть разрешение давать представления в этом штате. И вот, когда всяокруга стоит на рогах из-за исчезновения голоногой танцовщицы, которой, оченьможет быть, тут и в помине не было, он преспокойно себе получает жирную долюприбыли от гамбургеров, стриптиза, “колеса фортуны” и прочих развлекух, неговоря уже о том, что торгует самогоном по нью-йоркским ценам и вымогает подоллару за позволение припарковать машину.
И помяни мои слова, лиха беда начало, то ли еще будет. Неудивлюсь, если на дороге вдруг образуется здоровенная ямища, где машины будутзастревать на обратном пути, так что их придется вытаскивать по два доллара заштуку.
— Шериф, — говорю я, — вы хотите сказать, будто не верите,что мисс Каролина была со мной и потерялась?
Он снял шляпу и снова промокнул макушку.
— Я уж и сам не знаю, чему я верю, а чему нет, Билли, —ответил он. — Я верю, что ты говоришь правду, хотя ты сам из этой распроклятойсемейки Нунанов. Верю, что она была с тобой, но вот где она сейчас, боюсь дажегадать. Слышишь лай?
— Угу, — кивнул я. — Похоже, они далеко забрались, а?
— То-то и оно, — согласился шериф. — Они уже милях в двухотсюда и продолжают удаляться. Девчонка была босиком, она не могла бы и трехсотярдов пройти, но вот увидишь, к вечеру выяснится, что собаки шли по ее следумиль так восемнадцать — двадцать и облазили всю лощину вдоль и поперек. Скороза ними будут гнаться триста, а то и четыреста человек, и каждый раз, как следбудет петлять и возвращаться к балагану, от охоты станут отделяться все новыепорции выбившихся из сил, которые не откажутся выложить по доллару за то, чтобыполюбоваться на пляшущих красоток, и за гамбургер, который будет делаться всекрошечнее и крошечнее и содержать все меньше мяса, а к вечеру за него запросятдоллара по полтора. Я уже такое видывал. Не конкретно то же самое, нет, но этовсе типичные Сагаморовы приемчики.
Шериф мне нравился, но уж больно он был вспыльчивый ислишком цеплялся к дяде Сагамору. Я, к примеру, не видел ничего дурного в том,чтобы собрать как можно больше народу на поиски мисс Каролины. Я уж страх какза нее волновался, не дело было сидеть сложа руки, покуда ее еще не нашли.
— Может, нам стоит отправиться за собаками? — предложил я. —Судя по лаю, они не потеряли след, они рано или поздно найдут ее.
— За бладхаундами не угонишься, — возразил шериф. — Да инезачем. И так по лаю слышно, где они. Но сдается мне, они вот-вот свернутназад и пробегут мимо того кукурузного поля за домом.
Что ж, мы подождали. И получаса не прошло, как мы сновазаслышали лай и увидели толпу, ломящуюся прямиком через кусты примерно вфарлонге справа от нас. Мы поспели туда как раз вовремя, чтобы разглядеть исамих псов, а потом влились в толпу и побежали за ними. Псы взбежали на холм, апотом — вот лопни мои глаза, коли шериф не оказался прав и они не завернули ккукурузному полю. Промчавшись мимо конюшни, свора снова скрылась в лощине.
Шериф просто готов был от злости лопнуть, но все же вместесо своим помощником продолжил погоню, но человек этак сто, а то и больше,выдохлись, остановились и поплелись через забитое машинами поле к цирку ипалатке с гамбургерами. Я тоже проголодался, а потому кликнул Зига Фрида, и мыпошли вслед за ними.
У палаток толпилась тьма-тьмущая народу, так что к самомуцирку было не протолкнуться. Громкоговорители орали вовсю, а пять девушектанцевали на сцене. Ко всем палаткам, куда ни глянь, стояли бешеные очереди.
Мэрф со своими двумя парнями уже порядком притомились и едвауспевали поворачиваться. Когда я наконец пробился к прилавку, Мэрф протянул мнегамбургер. Тот и впрямь оказался не в пример меньше, чем утром.
— Полтора-доллара-нет-они-ее-еще-не-нашли, — монотоннопробубнил он, не поднимая глаз.
— Папа заплатит, — пообещал я ему. Он поглядел на меня:
— Ох, что-то я сам не свой, малыш. Я тебя не узнал.
Папы с дядей Сагамором видно не было, да оно инеудивительно, в таком столпотворении поди найди кого-нибудь! Я хотел былополюбоваться танцовщицами, но какой-то верзила прямо передо мной заслонял мневесь вид, да и потом, они спустя минуту-другую все равно скрылись вбалаганчике. Народ ломанулся покупать билеты. Я тоже попытался раздобыть себебилет и пообещал, что папа заплатит, но ничего не вышло.
— Малыш, — сказал билетер, — возвращайся в пятнадцать лет сдолларом в кармане, и я непременно тебя пропущу, обещаю.
На нем тоже лица не было от усталости, и он уже не говорил,а хрипел. Я повернулся уходить, но он протянул мне пятьдесят центов:
— Держи, малыш. Пойди в тир, постреляй.
Я так и сделал. Мишени, правда, были совсем крошечные идвигались по стенке на веревочках, и я ни разу не попал. Просадив все деньги, яснова отправился искать папу с дядей Сагамором. Похоже, что их нигде поблизостине было, и я вернулся к дому. Не успел я войти во двор, как в нос мне шибанулавонь из корыт, еще гадостней, чем прежде. А мы ведь, вспомнилось мне, так и неотправили в правительство новую порцию дубильного раствора на анализ. Что ж,может быть, отправим, как только мисс Каролина найдется, а вся эта суматохауляжется.
Да вот найдется ли? Сколько можно себя обманывать! Она ведьпропала уже почти сутки назад, и мне в голову полезли черные мысли. А вдруг тотпоследний гангстер застрелил ее и сбросил тело в какой-то овраг? Мне прямоплакать захотелось, до того стало муторно на душе от одной этой мысли.
Папа с дядей Сагамором, затворившись, сидели в переднейспальне и подсчитывали деньги из мешка. Ими вся постель была завалена.
