под прицелом. Излучающим одновременно тепло и силу.
Я фокусируюсь, фантазирую и упускаю ненужные детали, выделяя сведенные к переносице брови, заострённые скулы и глубокие чёрные омуты, будто нас только двое. Взлетаю по спирали порока на самый пик. Приоткрываю губы, в ушах пульсирует. Шар лопается и разносится мелкой дрожью по всему телу.
Маски ломаются, с треском падают. Как бы я ни убеждала себя — это вовсе не игра, а самая настоящая реальность.
Наиль упрямо давит и не отпускает. Удерживает, несмотря на то, что с ним сейчас наслаждается и улетает от ощущений другая.
Впиваюсь ногтями в обшивку, слизываю каплю крови с нижней губы. Мы впервые за десять лет занимаемся сексом не вместе. От этого больно, адски ревностно. Сердце тревожно сжимается и усиленно колотится, врезаясь в дребезжащие рёбра.
Утешает лишь то, что к финишу мы приходим одновременно. Не отлипая друг от друга, выдерживая томительный зрительный контакт. Ища среди плотного кишащего похотью воздуха спасение и безопасность. И подтверждение того, что между нами ничто и никогда не изменится.
Глава 33
Я резко просыпаюсь от того, что мне нестерпимо жарко. Лежу неудобно — почти на краю, прилипнув щекой к груди Наиля.
В комнате темно. Навскидку предположить время сложно, потому что завешаны шторы.
Жутко хочется пить.
Откинув одеяло, я аккуратно встаю с постели и надеваю на плечи шёлковый халат, который шел в комплекте с шортами и майкой. Действую быстро и незамедлительно, будто от этого как минимум зависит вся моя жизнь.
Сонная и немного потерянная, открываю дверь. Будучи уверенной в том, что на дворе глубокая ночь — ускоряю шаг и спускаюсь на первый этаж. И только когда замечаю солнечные лучи и слышу на кухне вполне бодрые и знакомые голоса — вдруг замираю посреди лестницы.
На плечи лавиной обрушивается вчерашняя ночь. Шокируя, волнуя и заставляя сердце стучать во много раз чаще.
Трудно, ноги подкашиваются.
Я получила новый сексуальный опыт. С Наилем, но не совсем, оттого и чувства довольно противоречивые. Наверное, я до последнего момента думала, что кто-то один из нас передумает, но этого не случилось.
— Ауч, блин!
Что-то тяжелое падает о плиточную поверхность, заставляя меня встрепенуться.
— Порезалась, Насть? Покажи… Да покажи — кому говорю…
Девушка капризничает, хнычет. Саша несдержанно ругается и, кажется, возится в поисках аптечки. Заботливый, чуткий. Сложно поверить в то, что вчера тоже был он. Только со мной.
— Пластыря нет, но есть бинт. Сильно болит? Насть, ну давай подую?
Звучит короткий смех. Мне немного неловко оттого, что я застала утреннюю семейную сцену и никак не могу развернуться, чтобы уйти. Почему, и сама не пойму. Чтобы лишний раз убедиться в том, что партнёрами обмениваются не только те, у кого в личной жизни всё плохо? Но я и так знаю об этом — наши отношения с Наилем тому подтверждение.
— Лучше поцелуй, Санечка. Вдруг быстрее заживёт?
— У тебя кровь, случайно, не отравлена?
Следом суета, флирт.
— … кофе будешь?
— Я сам заварю.
Ноги невольно врастают в пол. В голове яркими кадрами проносятся поцелуи, движения и ласки. Я не могу твёрдо сказать, что мне категорически не понравилось, потому что всё же испытала прилив удовольствия, но, наверное, это было чересчур. Во всем.
— … утром звонил твой отец, — произносит Настя.
— Чего хотел?
— У тебя телефон разряжен. Не благодари — я уже зарядила.
Шаги, хлопок холодильника. Пить хочется не столь критично, да и можно, в конце концов, вернуться наверх и утолить жажду из-под крана в ванной комнате. Кардинально, но спуститься как ни в чем не бывало вниз я пока не готова.
— Игорь Витальевич просил напомнить, что вы с ним встречаетесь после обеда.
Из уст Журавлёва звучит мат. При упоминании отца голос становится стальным и раздраженным.
— Тебя не просто так назначили на должность. Соглашаясь, нужно было понимать, что придётся идти на уступки и… делиться.
— Насть, давай ты не будешь лезть в мою работу, окей? Я же не трогаю твою?
— Я за тебя, дурака, переживаю. Если ты пойдешь против, то тебя мало того, что попрут, так ещё и…
Я разворачиваюсь, потому как понимаю, что разговор становится максимально семейным и личным, чтобы бесстыже его подслушивать.
— … обо мне ты подумал? А? Как я без тебя?
Переступив две ступеньки, пытаюсь идти тихо, но вдруг сбиваюсь и спотыкаюсь. И вся моя маскировка летит к чертям. Звук довольно громкий, чтобы его не услышать.
Я шумно выдыхаю и, оттолкнувшись ладонями, возвращаюсь в исходную позицию. Судя по затаившимся голосам — меня и правда засекли, а значит, нет никакого смысла бежать к себе в спальню.
Спускаюсь на первый этаж, щурюсь от слепящего солнечного света, который беспощадно бьёт в глаза. Застыв в дверном проеме кухни, затягиваю пояс.
Воздух накаляется и трещит. Пульс зашкаливает, а дыхание рвётся с первым же невозмутимым приветствием.
— Доброе утро, Полин.
Саша кивает, бегло мажет по мне взглядом. Взяв со стола чашку кофе, разворачивается и направляется на веранду, оставляя нас с Настей наедине.
Нет ни сумасшедшего влечения, ни опустошающей голодной страсти. Ничего, будто всё было искусственным. Впрочем, так и есть. Мы друг другу никто. Ни друзья, ни любовники. Всего лишь механизмы, которые помогли добиться ошеломительных эмоций в процессе. Как ментоловые конфеты, но только круче.
Я подхожу к холодильнику и, открыв дверцу, достаю из овощного лотка маленькую бутылку ледяной воды.
— Хорошо, что вчера вы никуда не уехали, — произносит Настя, забравшись на высокий барный стул.
Дёрнув уголками губ, откручиваю крышечку.
— В округе повалило деревья и оборвало линии электропередач. Наш дом сейчас работает от генератора.
— Жуть.
Я жадно присасываюсь губами к горлышку и пью до тех пор, пока не утоляю мучительную жажду. Наверное, чудесно, что у Журавлёвых отношения, как и раньше, теплые и милые. Правда,
