Предвосхищая мои оправданные вопросы, Тим, не глядя на меня, взмахивает рукой.
— Не спрашивай ничего, Элла, пожалуйста, — просит значительно тише. — Я и сам ничего не понимаю.
Ну, нас хотя бы теперь двое таких — запутанных. Я открываю рот, но все, что собираюсь сказать, мигом вылетает из головы, потому что внезапно картинка перед глазами становится нечеткой, расплывается.
— Тебе плохо? — я слышу обеспокоенный голос Тимура, ощущаю на себе его руки. — Элла!
Глава 22
Потолок спальни. Это первое, что я вижу, когда открываю глаза. Бежевая краска с разводами — мы ее вместе с Тимуром выбирали для потолка нашей комнаты. Значит, я не в больнице. Или Тим вызвал скорую? Я не вижу его… Где он? А-а, вот, в проеме появляется высокий широкоплечий силуэт бывшего мужа. Но такой нечеткий! Одна рука поднята вверх, кажется, в ней он что-то держит. Уши словно залиты водой, неотчетливо слышу голос мужчины.
— Ты пришла в себя! — радостная интонация разносится эхом в моей голове. Очень странно. — Я воды принес. Как ты? Я так и не понял… что случилось?
Голос то ли Тимура, то ли не его. Я чувствую себя так, словно меня реально в воду окунули. Моргаю глазами, а спальня будто движется, плывет. Еще несколько секунд нахожусь в подвешенном состоянии, пока мужчина, заботящийся обо мне, наклоняется и кладет нежно руку на мой лоб. Я вмиг вздрагиваю и вскрикиваю. Игнат?! Спустя еще мгновение лицо Игната исчезает. На его месте — Тимур. Встряхиваю головой, прижимая к себе одеяло. Напуганный не меньше моего и обеспокоенный Тим, которого я теперь явно узнаю, вскидывает руки вверх и осторожно, очень медленно садится рядом со мной.
— Детка, это я.
Я выдыхаю, прикрыв глаза от облегчения. Слава Богу! Голос Тима, не Игната. Это Тимур. Не Игнат.
— Детка?
— Да… Прости. Мне привиделось… что-то.
Он, не спеша, словно спрашивая разрешения, приближает ко мне ладонь. Гладит меня бережно по голове, как ребенка. Я прислушиваюсь к себе: ничего не болит, чувствую себя нормально, но по-хорошему нужно вызвать врача. Кто знает, почему я потеряла сознание?
— Ты что-нибудь помнишь? — спрашивает Тимур, большими пальцами касаясь моих щек. — Тебе стало плохо, я принес тебя сюда. Ты не приходила в сознание около двух минут. Я так испугался, — он говорит, а глаза его всерьез блестят от страха за меня. — Я уже было звонил в скорую помощь, но тут ты открыла глаза.
Облизнув пересохшие губы, я сглатываю.
— Ты не позвонил?
— Нет, но надо.
Тим кидается за телефоном, однако я останавливаю его за руку.
— Нет, пожалуйста.
— Элла…
— Я чувствую себя прекрасно! — настаиваю, силясь улыбнуться. — Все хорошо, Тим.
Кажется, у меня получилось: он возвращается, присаживается еще ближе. Теперь смелее накрывает мои щеки ладонями.
— Ты уверена?
Я киваю ему: опять, опять и опять. Чтобы он точно поверил мне. Не хочу никаких врачей здесь, я хочу Тимура рядом, очень близко, совсем близко. Он — мое лекарство, он — моя скорая помощь. Когда его дыхание опаляет мою кожу за ухом, когда его губы так легко касаются моего лба и спускаются ниже, разве я могу думать о чем-то еще, кроме того, как нам было хорошо вместе, и как я соскучилась по его ласкам. Мы тут одни, нам никто не помешает. На дворе глубокая ночь. У Тимура нет по отношению к Кате ни чувств, ни планов. Я ведь могу притвориться, что он снова принадлежит мне. Всего лишь до рассвета.
Тянусь и сама целую его — горячо, смело, решительно. От моего поцелуя он не может отказаться, ведь ему так же сладко, как и мне. Мы единовременно стонем в рот друг другу. Тим углубляет поцелуй. Прикусывает мою нижнюю губу, потягивает ее. Он лижет ее после укуса, а затем делает больно вновь. Я не против, я и сама безмолвно прошу его об этом. Обвиваю шею руками, откидываю одеяло, нагло сажусь на его колени. Тимур снова глухо стонет, его большая ладонь мягко ложится на мой копчик. Я льну к нему, льну с желанием сорвать скорее эту чертову футболку. Я знаю его с ног до головы. Такое родное тело! Знаю, что под хлопковой тканью крепкая натренированная грудь, покрытая небольшим количеством волос, а на коже — татуировка. Предвкушаю ощущения касания моей руки к его мышцам, потому что помню, как раньше всегда искала повод дотронуться к торсу Тимура — с поводом и без повода. Прижималась сзади, касалась кубиков пальчиками.
Он отстраняется всего на чуть-чуть, но я уже готова всхлипнуть от досады.
— Что было, то было, — Тим тяжело дышит мне в губы. — Нам же понравилось? — наслаждаюсь его касаниями, закрываю глаза. Кивком головы отвечаю на его вопрос. — Хорошо… Не беспокойся, Элла, я обещаю тебе, Игнат никогда не узнает, что ты и есть Скарлетт.
Я больше не потерплю разговоров ни о чем, ни о ком. Даже об Игнате. Я целую Тимура развратно, стараясь изгнать прочь из его головы все мысли. Все-все-все!
— Это… это что?
Блин, только не… Тим наткнулся бедром на коробку, которую я не убрала в шкаф, а просто накрыла, побежав к двери, когда в нее позвонили. Когда в нее позвонил Тимур… Я забыла про эту проклятую коробку! Он оттягивает одеяло, а я не успеваю его остановить. Увидев там эротическое белье и секс-игрушки, бывший муж сначала хмыкает и слабо улыбается, как-то смущенно. Я накрываю коробку рукой, пытаюсь ее забрать, но Тим не дает. Он вдруг замечает на ее глубине то, чего не должен был. Отбросив то, что его больше не интересует, Тимур хватает лишь записку и крепко, до скрипа сжимает зубы, читая ее. Прочитывая с нее месседж от Аскарова, полное имя, контакты для связи и просьбу, обращенную к Скарлетт, непременно найти его, Игната
Хмурое лицо Тима, когда тот выпускает из пальцев записку, быстро сменяется на веселое. Не по-настоящему, а фальшиво веселое. Он безрадостно посмеивается, будто сам себе. И как я ни цепляюсь за него, Тим существенно сильнее — отнимает от себя мои руки и оставляет одну на кровати. Поправляя на себе одежду, застегивая пояс на джинсах, бывший отправляется на выход.
— Тимур! — я бегу за ним, я не могу его отпустить.
Хладнокровно, но аккуратно оттаскивает меня. И смотрит потом так, что я больше не смею подойти близко.
— Тимур, — жалостно выходит в этот раз. — Прошу тебя, дай объяснить.
Не слушая, он обувается.
— Пожалуйста-пожалуйста! — в мольбе складываю ладони. — Ну я прошу тебя!
Тим, невзирая на протесты, все-таки открывает дверь, а, выходя, бросает мне:
— Позвони, он ждет.
***
Я мечусь по квартире сразу после ухода Тимура. Я не могу найти себе места, поэтому, когда телефон вдруг оживает в спальне, несусь туда на всех парах. Кто еще может звонить в два часа ночи…
— Да, — робко отвечаю на вызов.
