Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
Часть материалов дела Паша взял домой сейчас положил в «дипломат». Постановление на арест тоже было здесь. Виригин вчера снял с постановления ксерокопию, чтобы обрадовать Вентилятора и, воспользовавшись «хорошим» настроением заключенного, попробовать раскрутить его на заказчика.
Федорович тоже обещал приехать на службу пораньше, чтобы прочитать Пашино творение, выявить недочеты и ошибки. Затем предстояло отпечатать шедевр на машинке – пожалуй, наиболее сложная часть работы. Печатал Паша пока медленно, одним пальцем, а уложиться надо было к трем часам, после чего следовало бежать в изолятор и совершать таинство обряда. Вечером еще к зубному, не забыть бы номерок…
Паша бросил в «дипломат» приготовленные матерью бутерброды, щелкнул замочками и с Богом отвалил.
Погода по-прежнему радовала невыносимой жарой, даже утром на улице было душно. На пляж бы, да с девчонками… А тут потей в кабинете, парь мозги. И чего его понесло в прокуратуру? Во всем Коломбо виноват. Как там все красиво, никакой писанины, никаких санкций. Ходит себе мужичок, улыбается, с полуоборота всех раскалывает.
Паша пересек тенистый двор, направляясь к арке, ведущей на проспект. У помойки урчала старенькая «пятерка» с мятым крылом. Мужик в очках ковырялся в моторе, ворча и страдальчески морща лоб. Заметив Орешкина, он выпрямился и окликнул следователя:
– Парень, будь другом, давани газок. Карбюратор ни в жопу, никак не отрегулировать.
– Вообще-то я спешу… – на ходу ответил Паша. – Извини, батя.
– Да секундное дело, – настаивал водитель. – Я тебя подброшу. Куда тебе?
– На Гагарина.
– Почти по пути, я на аллею Партизан, выручи.
Паша прикинул, что ему действительно по пути, притормозил, поставил «дипломат» на землю и сел за руль.
– Давай потихоньку. – Мужик склонился над капотом, ковыряясь в карбюраторе. – Еще, еще… Стоп. Порядок. Сейчас поедем, спасибо.
Паша пересел на пассажирское сиденье, а водитель вытер руки об ветошь и закрыл капот.
– Фу, ну ведро. Черт дернул «копейку» продать… Каждый раз такая задница!
Пару раз газанув, мужик посмотрел на приборы, матюкнулся и дал задний ход. Включил приемник.
– Для слушателей «Кислотной волны» передаем прогноз погоды. Сегодня в Новоблудске ожидается повышение температуры до 35 градусов. За последние сто лет это рекордная отметка. Что было раньше, сказать не можем, не засекали…
«Ого, – подумал Паша, – спарюсь в кабинете…».
Ничего другого он подумать не успел. Изображение перед глазами вздрогнуло, рассыпалось на миллион искрящихся осколков, звук пропал, сменившись сверлящим гулом. Секунду-другую жуткая боль разрывала голову, но после все пропало, и Паша почувствовал себя значительно лучше. В том смысле, что вообще перестал чувствовать что-либо.
* * *
« – Первый раз я столкнулся с органами пять лет назад. Тот день помню как сейчас. Прогуливаясь по набережной Блуды, я обдумывал строфу, ведь в ту пору увлекался поэзией, писал стихи, даже публиковался. Вдруг ко мне подлетели люди в масках, сбили с ног, порвали вечерний розовый костюм и заковали в наручники. Ничего не объясняя, отвезли в Северный райотдел внутренних дел, где в присутствии подготовленных заранее понятых изъяли из моего кармана пистолет кустарного производства. От возмущения я не сумел сказать ни слова, но мне, собственно, и не позволили говорить, затолкав в камеру. Вероятно, пистолет подсунули мне в машине. Находясь в шоке, я не давал себе отчета в своих действиях, подписывая все подряд. Хотя папа всегда наставлял меня ничего не подписывать.
– В связи с чем вам могли подложить оружие?
– Я подозреваю, что своими стихами мог за тронуть весьма влиятельных лиц, которые и дали органам команду взять меня. Ведь ничем другим кроме поэзии, я тогда не занимался. Кстати, по еле задержания мне не вернули две золотых цепи, «мобилу» и лопатник с деньгами, где-то тонны три там было, американскими…
– И чем же закончилась для вас эта провокация?
– Увы, она не закончилась, а только началась. Мне дали два года лишения свободы. Общий режим, зона… И обиднее всего то, что пострадал я за правду. Освободившись, я вернулся в родной город, но моя вера в людей не ослабла, и я еще надеялся на торжество справедливости. На зоне я много писал, составил целый сборник. сонетов, посвященных родному краю, и намеревался издать его. Друзья встретили меня конкретно, подарили джип «чероки». Но не прошло и двух дней, как я опять оказался за решеткой.
– Что случилось на сей раз?
– Я купил торт, цветы, сел в подаренный джип и поехал навестить любимую женщину, которая ждала моего возвращения, верила и любила. Но мне не суждено было увидеть ее и обнять. Вновь люди в масках, наручники, камера… Опять Северный райотдел.
– Что вам подложили и почему?
– На этот раз в джипе обнаружили два автомата Калашникова и несколько гранат, а в моем пиджаке оказался пакетик кокаина. Причины? Они очевидны. Человека, хоть раз попавшего в поле зрения нашей милиции, не оставят в покое до конца дней. Слишком многим не дает покоя то обстоятельство, что судимый – и вдруг на свободе. А то, что я кого-то там убил, – чистый оговор и фабрикация. Возможно, кто-то боялся публикации моего сборника, страшился разоблачений, а поэтому вновь дал команду.
~ Вы, как я вижу, даже в неволе продолжаете работать.
– Да, бумага, ручка постоянно со мной. Я не теряю присутствия духа, по-прежнему верю в справедливость и продолжаю писать стихи.
– Вы не могли бы что-нибудь прочесть нашим читателям? Из последнего…
– С удовольствием. Вот, пожалуй, это… Лирика.
Над Блудой-рекою закат настает,
Идет на работу, конкретно, народ.
Машет дубинкою мент на посту,
Еду на стрелку я по мосту.
Пасутся стада, блин, на том берегу,
Вернусь ли, в натуре, сказать не могу.
Кружится над миром опять воронье,
И целится киллер, блин, в сердце мое…
– Прекрасно, Александр. Желаю вам от всей души справедливого, мудрого судейского решения, новых творческих успехов и веры в добро.
– Спасибо.
…Евтушенко как-то сказал, что поэт в России – больше чем поэт. Еще раз убеждаюсь в справедливости этих слов. Наверное, кто-то из вас содрогнется, прочтя трагическую исповедь Александра, кто-то сожмет от боли кулаки. Да, с какой беспечностью мы разбрасываемся нашим культурным достоянием, с какой легкостью кованым милицейским сапогом втаптываем в грязь собственную национальную гордость. Доколе? Пишите, пишите нам, что вы думаете по этому поводу. Нельзя оставаться в стороне, ведь завтра любой из нас может оказаться на месте Александра. Спецкор Артем Карасев».
Плахов дочитал газету, сунул ее в папку и выглянул в окно автобуса. Стихи запали в душу, особенно строчка про мента на посту. Ведь он не просто стоял, как столб, он махал дубинкой. Это не могло не волновать. А киллер? Трагедия.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
