class="p1">Я открыл глаза. Возле меня стоял поручник Роговский.
— Хорошо замаскировался. Едва нашел тебя. Думаю, ты приехал сюда не для того, чтобы спать. Иди завтракать.
Я умылся в ручье и, влекомый ароматными запахами, добрался до поляны. Боец в белом халате стряпал что-то у костра. На сковороде жарилась яичница с копченой грудинкой, рядом лежал ржаной солдатский хлеб и стояла кружка горячего кофе. Бодрое июльское утро добавило аппетита. Ели молча. Первым нарушил молчание Эдек:
— Бойцы у меня молодые. Хотел было искупать их в воде, да ничего не вышло.
— Почему?
— Получил другое задание. Во время боя за пляж мы будем атаковать «противника» в качестве вертолетного десанта. На корабли грузятся другие подразделения. Летишь с нами?
— В такой ситуации, пожалуй, нет. Ведь мы уже прыгали в последний раз, для репортажа этого маловато.
— В двух километрах отсюда танкисты, иди к ним. Они охотно тебя примут.
И я пошел. Через час танкисты двинулись дальше. Доехали до небольшой железнодорожной станции, погрузили танки на платформы, закрепили их, подложив под гусеницы деревянные бруски, а сами заняли места в крытых вагонах. Паровоз тяжело пыхтел. Мы проезжали деревни, поселки, поля и луга. Через определенные промежутки времени поезд останавливался, паровоз пополнял запасы воды и угля и — снова в путь. Мерно постукивали о рельсы колеса, отмеряя, как часы, время и поглощая километры. Вечером мы остановились на довольно большой станции. Платформы с танками загнали на железнодорожную ветку, и началась разгрузка, продолжавшаяся около часа. Танки съезжали на проселочную дорогу и направлялись за город, к старому, отслужившему свою службу гравийному карьеру — идеальному месту для укрытия боевой техники и людей.
Однако утром оказалось, что гравийный карьер не такое уж идеальное укрытие. В девять часов высоко над нашими головами появился разведывательный вертолет противника. Он покружил несколько минут и спокойно улетел. Никто не сомневался в том, что он обнаружил нас. Надо было немедленно сменить район дислокации. Но как? По нагревшемуся асфальту дорог танки не могут ехать. Доложили вышестоящему командованию. Около полудня приехали четыре мощных грузовика с огромными прицепами. Погрузили на эти прицепы танки и отвезли их к расположенному невдалеке от моря лесу. Когда спустя три часа снова появился вертолет противника, гравийный карьер уже опустел. В лесу мы дождались сумерек. С наблюдательного поста, находящегося в дюнах, нам передали, что на горизонте появились корабли. Мы побежали посмотреть на них. Море было спокойным. Заходящее солнце разлилось багрянцем по воде, окрасило в красный цвет вечерние облака. Вдалеке, где угасавшее пепельное небо касалось поверхности моря, мы увидели маленькие точки. Они плыли в нашу сторону, к берегу, за нами. В лесу заканчивались последние приготовления к погрузке. На башнях танков укрепили трубы, необходимые для дыхания людей и работы моторов под водой. Средние танки не могут плавать, водные преграды они преодолевают по дну. Трубы состоят из двух частей: нижняя прикрепляется к корпусу, верхняя натягивается тросом. Создается впечатление, что труба сломана. Конец троса прикреплен к большому поплавку. Все это имеет свое обоснование. Танк с вертикальной трубой нормальной длины не помещается в грузовом трюме корабля. Когда танк покидает его, волна поднимает поплавок, который освобождает трос, и верхняя часть трубы возвращается в нужное положение.
Нет волн, и нет мелей. Корабли подходят почти к самому берегу. На пляж въезжают бронетранспортеры и танки, задом съезжают в воду, направляясь к открытым воротам трюма, и один за другим исчезают в них. Когда появляются волны, погрузка усложняется. Механик-водитель не видит корабля, не видит ворот трюма. Поэтому он выполняет то, что передает ему командир. Сильные волны затрудняют танкам и бронетранспортерам маневрирование, качают корабль. Иногда приходится повторять попытку въехать в трюм по нескольку раз.
Я надел шлемофон на голову, проверил исправность ларингофонов.
— Механик, слышите меня?
— Слышу!
— Хорошо. Поехали! Я сидел в командирском люке и подсказывал: «Чуть влево, еще, еще. Хорошо, а теперь прямо, еще чуть левее…»
Танк, как огромная черепаха, сполз с песка в воду и, вращая гусеницами, начал приближаться к кораблю. Он реагировал на каждое мое слово. Ехал медленно. Вода едва достигала его башни. Булькала возле клапанов коллектора выхлопных газов. Мы въехали прямо на стальной мостик. Механик прибавил газ, танк вскарабкался вверх, слегка качнулся, как будто потерял равновесие, раздался грохот, и мы оказались в трюме. Механик открыл люк и высунул голову. Привыкнуть к темноте в трюме было трудно. По бокам горели фиолетовые лампочки, однако они отнюдь не улучшали видимости.
Теперь руководство приняли моряки. Они велели проехать еще несколько вперед и остановиться. В это время уже второй танк взбирался на корабль. Места должно было хватить для всех. Мы выключили двигатель и приступили к выполнению других дел. Эти тридцать с лишним тонн надо было укрепить так, чтобы при сильном ветре они не перемещались по трюму. Когда весь трюм заполнился, корабль вышел в море. К берегу подходили другие корабли и забирали очередную технику и следующих людей. Погрузка продолжалась до полуночи. Выстроившись в ряд, корабли под сильной охраной конвоя двинулись в район десантирования. Море засверкало разноцветными огоньками, каждый из которых что-то значил, был определенным сигналом.
Для моряков началась тяжелая ночь, наполненная боевыми вахтами, рапортами, выполнением команд. На корабле раздавались звонки, возгласы, топот ног по трапам. Бойцы на это не реагировали. Только теперь они могли поужинать и подумать об отдыхе. Впереди был трудный день, а может быть, даже и несколько. Надо хорошо выспаться.
Командир корабля, молодой поручник, проводил меня в свою каюту:
— Прошу. Она в вашем распоряжении.
— А вы?
— Сегодня мне не придется спать. Вы видели, что делается на море?
Что ж, это было слишком большое искушение. Я быстро разделся, умылся — ив постель. Какой милый человек этот поручник! Я решил: как только встречу его на берегу, угощу самым лучшим коньяком. С этим твердым решением и уснул.
Вдруг я открыл глаза. В темноте ничего не видно, но чувствую, что куда-то падаю. Схватился руками за край кровати. Однако она перевернулась, и я со всей силой ударился спиной о стену, отскочил от нее и упал на пол. Снова отчаянно хватаюсь за выступающую доску. Постепенно ко мне возвращается чувство реальности: я на корабле, в каюте командира. Над моей головой висела лампочка. Я зажег ее. Каюта раскачивалась во все стороны. На полу лежала груда бумаг и вылетевшие из письменного стола ящики.
Кресла были перевернуты. Я ждал, когда и я присоединюсь к ним. Сомнений не было: на море разыгрался шторм. И какой! Я молниеносно оделся и побежал сначала в
