мешал отец, а теперь кто?
— А теперь… теперь уже поздно учиться быть нормальной. И если я завяжу, кто будет работать за вас, идиотов, а? Кстати об этом, у тебя нет занятий поважнее, чем промывать мне мозг, детектив?
Норил смерил её усталым взглядом, покачал головой и отвернулся. Работы и впрямь было много, а орать на неё было бесполезно — это он понял уже давно. Он не в силах был заставить её ценить собственную жизнь, никто из известных ему людей не был на это способен.
— Помоги мне встать, — попросила Ди застывшего на пороге парня. Он тут же метнулся к ней, аккуратно обнял, позволил опереться рукой о свои плечи и уткнулся носом в висок.
— Чёрт, Анна говорила, что ты ни перед чем не остановишься. Что если напала на след, то пойдёшь на всё, чтобы достичь цели, но я не верил. До последнего не верил. Всё казалось, что происходящее нереально. Или что у тебя ничего не выйдет.
— Анна права. Я всегда заканчиваю дела, над которыми работаю. И цена не важна.
— Поехали к Амире, сейчас же, — прошептал он, пытаясь подхватить её на руки.
— Нет.
— Ди, хватит геройствовать.
— Всё, что он сделал, должны засвидетельствовать. Официально. Иначе в этом не было смысла, понимаешь? Лучше помоги мне дойти до машины Норила, хочу задать Тео последний вопрос.
— Какой вопрос? — недовольно скривился Рем.
— Тебя вроде не Тео зовут, а? Идём.
Она сделала пару шагов, пошатнулась, скинула с себя туфли, что надел ей доктор Кинли, и собиралась пойти дальше босиком.
— Подожди. Сама постоишь недолго?
— Ну точно не убегу, — съязвила Ди. Рем сходил за её ботинками и курткой, помог ей одеться и снова обнял. С ним и правда легче, или только кажется? Он вывел девушку на улицу, она с трудом спустилась со ступеней и замерла, — Отпусти.
— Ди, ты на ногах не стоишь.
— Пусти, сказала, — зло повторила она, Рем поморщился и повиновался. — Сарди, дай мне с ним поболтать.
— Не наговорились ещё? — вздохнул напарник Норила, открывая машину. — Аккуратней там. И без фокусов.
Тео сидел на заднем сидении полицейской машины. Руки прикованы наручниками, на скуле наливается синяк, а во взгляде — безразличие. Словно он дожидался опаздывающих друзей, а не готовился отправиться за решётку.
— Погляди, — усмехнулась Ди, опираясь руками о крышу и заглядывая внутрь. — Я всё ещё могу стоять.
— Рад за тебя, — мужчина бросил на неё пустой взгляд и вновь отвернулся.
— Не ври. Не умеешь ты радоваться за других.
— Зачем ты пришла? Позлорадствовать? Отомстить?
— Хотела бы завернуть что-нибудь столь же поэтичное, как ты, но я никогда не умела приплетать к своим поступкам высокопарные метафоры, — усмехнулась она, уселась рядом с ним, морщась от боли и хватаясь за руку мужчины. — А теперь покажи мне свою мать, Тео.
В холодном взгляде на мгновение мелькнуло что-то… нет, не человеческое, но очень близкое к тому. Ди вздохнула, чувствуя, как он нехотя открывается, вспоминает, и с трудом постаралась удержать первую картинку.
Красивая женщина перед зеркалом. Изящные туфли-лодочки, платье с юбкой-солнцем, тонкая талия, длинная шея, каштановые волосы завиты в аккуратные локоны, губы подкрашены алой помадой. Тео смотрит на неё с восхищением. Это единственный человек на земле, кто имеет для него хоть какое-то значение.
— Мама…
— Иди поиграй, малыш, — отмахивается она и вновь отворачивается.
Мальчик бегает во дворе. Он старше, и давно привык, что матери нет до него дела. Падает, раздирает колено и… чудо. Женщина идёт к нему и садится рядом.
— Больно? Потерпи, скоро пройдёт.
Не так уж и больно, но эта крупица внимания заставляет его повторить падение. На этот раз специально. И да, та же реакция, серые глаза обращены к нему впервые за долгое время. Неужели…
Мальчик растёт. Завладеть её вниманием становится всё сложнее.
— Ты слишком неуклюжий, Тео, сколько можно падать? — недовольно интересуется мать и отворачивается к подруге. А он злится. Ярость кипит внутри, а рядом носится девочка, дочь той женщины, с которой его маме так интересно сейчас общаться, интереснее, чем с ним. Девочка задевает его, случайно, и мальчик со всей силы пихает её от себя. Та неуклюже валится на землю, рвёт красивое платье и плачет навзрыд — и вот оно, чудо, мать вновь смотрит на него. И не просто смотрит — отводит в сторону и долго говорит. Объясняет, что он поступил неправильно, злится, но он уже тогда не понимает человеческих чувств, не видит разницы между простым общением и попытками его пристыдить. Ему важно лишь то, что мама рядом и смотрит в его глаза.
С каждым случаем хуже. Драки. Разбитые носы. Внимание матери завоевать всё сложнее, каждый следующий поступок жёстче предыдущего, иначе всё зря. Иначе не работает. Он не глуп, и вовремя понимает, что выходит за рамки. Родители мальчика, с которым он в очередной раз подрался, собираются заявить в полицию, и матери чудом удаётся их отговорить. Ему пятнадцать. И это самый сложный год в его жизни. Разум не даёт больше безрассудно ввязываться в драки, но как тогда обратить на себя внимание? Он не помнил, когда последний раз говорил с ней, слонялся по дому, злой, нервный. Взгляд упал на любимую собаку матери… мелкую, вечно тявкающую, надоедливую… зачем она тут?
После смерти собаки внимания хоть отбавляй. Истерики, крики, обвинения. Она наконец-то видит его, и это так здорово, что он улыбается. А мать обещает отвести его к психиатру, но так и не отводит. Даже этой истории хватило лишь на пару недель, и женщина вновь остывает и забывает о нём. Платья, подруги. Мужчины всегда оказывали ей знаки внимания, но что-то меняется. Она приводит одного из них в дом, и для Тео это удар. Внимания нет совсем. Ни грамма. Она счастливо порхает вокруг своего возлюбленного… что это вообще значит? Тео одиноко. Единственный человек, связывающий его с этим миром, окончательно о нём забыл, и из этой пустоты не выбраться.
А дальше… дальше ещё одна сцена. Последняя попытка поговорить с матерью, её безразличная просьба подождать, и он срывается, хватает её, пытаясь удержать, объяснить, что он чувствует, а точнее, чего не может ощутить и понять… она вырывается, ударяется головой, прямо виском, о стол. И больше не встаёт.
Он научился жить. Скрываться. Делать вид, что с ним всё нормально. Иначе как выжить в этом мире? И лишь случайно сбитая собака, умирающая у капота его машины, напомнила ему об этом ощущении… близости? Единственном способе наполнить свою жизнь чем-то живым, что так быстро ускользает, чего
