пьянки в «Русском самоваре». И говорит: «Ладно, тот самый первый раз я угощал, а за остальное надо будет расплатиться». Я офигел…
Он назвал сумму. Я присвистнул. Ну да. Новый усилок, японская басуха, клавиши «Корг»… И это не считая гулянок, оплаты «веселых девочек» и прочих мелочей, типа американских ковбойских сапожек, которыми он как раз и шаркал сейчас по раздолбанному асфальту улицы имени великого русского писателя с великой же русской бородой.
— Схему с рок-клубом Егор предложил? — спросил я, уже не особо маскируя сарказм.
— Понимаешь, тут вот какое дело… — Ян замялся, но потом приосанился, спину выпрямил. — Я на самом деле думаю, что Банкин нас на дно тащит. Это по началу он нам концерты нормально устраивал, а сейчас… Блеет что-то насчет тяжелых времен, про то, что людям хлеба не на что купить, что уж говорить про какие-то там билеты на концерты. А на гастролях столичные рокеры у нас даже не дворец спорта собирает, а стадионы! Блин, ну и кто кому мозги пудрит⁈
— Так кто предложил схему с рок-клубом? — еще жестче спросил я и остановился. Вокруг теперь был не центр города ни разу, а хмурые трущобы. Впереди маячила одноколейка вдоль берега Киневы, справа — обшарпанный куб речного пароходства, слева — запущенный сад старого особняка, который в будущем станет музеем, а сейчас в нем квартировали разве что бомжи.
— А что мне еще было делать? — снова развел руками Ян. — Я таких денег даже в руках никогда не держал…
— Да что ты говоришь! — издевательски протянул, шагнул вперед, преградив ему дорогу, и остановился. — То есть ты решил, что рок-клуб должен заплатить за твои гулянки и шлюх?
— Ну я же не знал, что так получится! — воскликнул Ян с видом святой невинности. — Егор сказал, что без проблем даст еще денег, чтобы в клубе все на нормальные рельсы поставить, так что это нормальное решение, все бы только в выигрыше остались…
И тут я ударил. Без замаха ткнул кулаком под дых, и пока он не успел согнуться, двинул снизу в челюсть. «Чем больше шкаф, тем громче падает», — подумал я, глядя на скрючившегося передо мной Яна. Хотелось еще с ноги пробить, но я не стал. Достаточно. Это было так, в воспитательных целях. Судя по рассказу, этот его Егорка еще не приступал пока к физическим воздействиям.
— Ты как, очухался? — спросил я и после секундной борьбы с самим собой протянул ему руку.
— Ты офигел? — сдавленно прохрипел Ян, трясущейся рукой осторожно касаясь челюсти.
— Вставать будешь? — спросил я уже совершенно спокойным тоном. Пар я выпустил, теперь могу продолжить разговор. — Или тебе задницей в луже нормально?
— Да отвали ты… — буркнул Ян. — Я нормально же с тобой разговаривал, а ты…
Я наклонился к уху Яна и выдал ему длинную и не вполне цензурную тираду, суть которой сводилась примерно к следующему: «Наворотить глупостей может кто угодно, вот только взрослый человек выпутывается из них сам, а не тащит в ту же жопу своих друзей и коллег по музыкальному цеху. И если ты, придурок, даже с пару не самых сильных ударов так раскис, то представь, как ты будешь себя чувствовать, когда тебе паяльник в разные места начнут совать».
Сработало. Остатки детской строптивости оставили фронтмена «Цеппелинов», он как-то размяк, взгляд его уперся в острые носы «казаков», заляпанных весенней грязью. Губы задергались. Я даже думал, что он расплачется, но, к счастью, обошлось.
Не глядя на меня, он принял протянутую руку и с трудом поднялся. Попытался отряхнуть промокшие грязные джинсы, потом дернулся, зло сплюнул и медленно повернул голову ко мне.
— А что делать-то теперь? — спросил он, понуро опустив плечи. — Не к родителям же мне идти, у них таких денег нет. Разве что отец машину продаст. Или дачу…
Я щурился на солнце, в кустах у дороги надрывался радостным весенним чириканьем воробьиный хор. «Весна! Перезимовали!» — всеми своими гранями и оттенками говорил окружающий мир. И только тоскливое выражение на лице Яна в эту гармонию не вписывалось. Я молчал, улавливая, что за эмоции бродят в его здоровенной патлатой башке. Подумал мимоходом, что его маме, должно быть, было чертовски трудно покупать на такую башню шапки.
— Нет, к родителям с этим идти как-то вообще западло, — покачал головой я. — Родителей оберегать надо.
— Блин, в прошлом году так все хорошо было, — вздохнул Ян. — Концерты были, батя Кучерявого нам шабашки подкидывал разные, чтобы на инструменты и запись песен хватало… А теперь какая-то жопа… Еще и цены офигели в край… Что теперь делать-то?
Я слушал, что он там бормочет, а сам думал, стоит с ним связываться или нет. Я ведь, в частности, его вызвал на этот разговор, чтобы понять, что он за человек. И циничная часть моего рассудка твердила, что нафиг этот Ян не нужен. Что самое время сплюнуть ему на дорогущий американский сапог и уйти, насвистывая песенку про «темные тени», которая как-то неожиданно для всех стала новокиневским хитом. И пусть этот Ян сам разгребает ту кучу, в которую влип.
Хорошо, что я все-таки не циник. И никогда им не был.
— Что делать? — переспросил я. — Раз набрал долгов, значит придется отдавать.
— Да как я отдам? — сорвавшись на фальцет, воскликнул Ян. — Даже если мы сейчас все инструменты продадим, у меня все равно не хватит!
— Слушай сюда, цеппелин, — сказал я и подмигнул. — Есть идейка…
* * *
От автора.
Друзья! Новинка у Михаила Дорина «Афганский рубеж».
Вертолётчик из нашего времени, попал в зной, пыль и стреляющие горы Афганистана 1980 года: https://author.today/work/371727
Глава 19
«Все мы в чем-то Василий, — подумал я. — Он тоже любит переговоры в ресторанах вести».
Мы с Яном завалились в сумрачную кафешку «На старом месте». Впрочем, если быть точным, сейчас она называлась «CoRRida», но я точно знал, что это ненадолго. История, в общем-то, обычная для многих советских заведений общепита в Новокиневске. Когда в девяностых Союз рухнул, все они принялись переобуваться в прыжке, примерять на себя западные образы, менять внутренний интерьер по принципу «соберем из подручных материалов, чтобы как в кино получилось». У кого-то получилось перестроиться. Кто-то прогорел. А кто-то, потрепыхавшись некоторое
