добрыми людьми?
Лучше бы это было перемирие.
Малики поднимает бровь в мою сторону, когда я дрожу, как мокрая собака.
— Похоже, ты хорошо сблизился со своим будущим свекром.
— Никогда не было лучших отношений, — отвечаю я, стиснув зубы и обхватив себя руками.
* * *
— Спасибо, что промок для меня.
Каролина прислоняется к стене в коридоре, когда я выхожу из церковной уборной в свежей, сухой одежде.
К счастью для меня, после того, как ее отец окунул меня в воду, моя работа закончилась. Когда я выпрыгнул из резервуара, Каролина уже ждала меня с полотенцем, и я обернул его вокруг своего тела и босиком бросился в церковь. Она стояла позади меня и просила добровольцев стать следующей жертвой, но никто не решался. Неудивительно. Сомневаюсь, что мое падение выглядело приятно.
Я бросил пакет с одеждой на пол и провел руками по влажным волосам.
— В следующий раз поставь меня в кабинку для поцелуев.
Она качает головой, отталкиваясь от стены.
— Этого никогда не случится, так что не надейся.
— Почему бы и нет? — Я поднимаю сумку и перекидываю ее через плечо, идя в ногу с ней. — Ты бы ревновала?
Мы сворачиваем в коридор, проходя мимо волонтеров, и моя рука находит ее, переплетая наши пальцы.
Мы делаем это так привычно, как я никогда не думал.
Может быть, это всего лишь держание за руки, что мы делали бесчисленное количество раз, но сейчас это больше, чем платонические отношения.
Она смотрит на меня с лучезарной улыбкой.
— Конечно, и ты бы чувствовал то же, если бы все было наоборот.
— Не, я бы встал в очередь и купил все твои поцелуи.
Я охаю, когда меня тянут по пустому коридору и заталкивают в темную комнату. Пока я соображаю, что происходит, дверь захлопывается за нами, и губы Каролины касаются моих.
Это сладкий поцелуй.
Минимум языка.
Длится всего несколько секунд.
Ее глаза ищут мои, когда она отстраняет свой рот, но не двигается.
— Я хотела сделать это с тех пор, как ты согласился на окунание в воду.
Я облизываю губы, чтобы почувствовать ее вкус.
— Был рад помочь.
Она фыркает.
— Определенно нет.
— Ты права. — Я целую кончик ее носа и смотрю в ее прекрасные глаза. — Ты можешь загладить свою вину позже.
* * *
— Вопрос.
Я смотрю на Каролину и вижу ее… вопрос. Она сидит рядом со мной на одном из двух оставшихся стульев, которые мы оставили после уборки. Я сижу на другом.
Уже темно, почти десять часов, и сбор средств закончился. Группа людей осталась и помогала убирать, но сейчас здесь только мы. Рик избегает меня с тех пор, как окунул меня в воду, но я напоминаю себе, что должен связаться с ним и выяснить, что у него на уме. Думаю, он недоволен тем, что у нас с Каролиной все так серьезно, но мы еще не женаты. Сколько я знаю Каролину, она говорила, что ее родители подчеркивают важность брака и воздержания.
Я устал, каждый мускул в моем теле болит, и я не могу дождаться, когда вернусь домой и рухну на диван.
— Ответ, — отвечаю я, вытягивая ноги перед собой.
— Ты можешь прояснить это? — Она подает сигнал между нами.
Я поднимаю бровь в замешательстве, хотя я ни черта не запутался.
— А?
— Что между нами происходит? — Она произносит слова медленно, как будто моему мозгу нужно время, чтобы их переварить.
Это то, чего я боялся с самого первого дня.
Ужасный разговор о том, «что между нами происходит».
Это не первый раз, когда мне задают этот вопрос. Те обсуждения заканчивались неловкостью и моим бегством от темы.
Я не умею выражать свои мысли.
Дерьмо в прояснении ярлыков.
Я прочищаю горло, провожу рукой по вспотевшему лбу, собираясь с мыслями, прежде чем позволить им сорваться с губ. В отличие от других женщин, от этого разговора с Каролиной не уйти. Каким бы странным он ни был, я буду говорить с ней об этом. Она этого заслуживает.
— Как насчет того, чтобы уточнить, кем ты хочешь, чтобы мы были? — наконец говорю я.
Это хороший ответ.
Кем бы она не хотела быть, я готов.
Ее нахмуренные брови сообщают мне, что я глуп, и это был не лучший ответ.
— Нет, — говорит она, многократно качая головой. — Мы не можем этого сделать.
— Почему? — Мой разум гоняется в поисках причин, по которым мы можем это сделать.
Она упирает палец в грудь.
— Я не могу определить, чего ты хочешь. — Ее палец указывает на меня.
Верно подмечено.
Я хочу ее, но мне также нужна ее помощь, чтобы она провела меня через все это, чтобы я ничего не испортил.
Я обхватываю ее за плечи, и ее стул дребезжит, когда я подтаскиваю его ближе к своему. Я смягчаю свой голос, говоря:
— Я хочу того же, что и ты.
Ее голова опускается в ложбинку на моей шее, и она наклоняется ко мне.
— Я могу уточнить, чего я хочу, Рекс, но ты единственный человек, который может говорить за свое сердце, за то, где находится твой разум.
— Мое сердце с тобой. — Слова вылетают без усилий, но их смысл огромен.
Я усмехаюсь, когда она расслабляется, прижимаясь ко мне, и моя рука гладит ее руку.
— А твой разум?
Мои волосы поднимаются на затылке. Не всегда приходится бороться с сердцем. Иногда это твой чертов мозг, который портит тебе жизнь.
— Мой разум… — Я издаю тяжелый вздох. — Я не буду лгать и говорить, что знаю, что делаю, потому что это точно не так. Я не могу обещать, что буду идеальным, но я могу пообещать, что сделаю все возможное для этого.
Она затаила дыхание, когда я повернул ее на стуле так, что мы оказались лицом друг к другу, ее черты лица не поддаются прочтению.
— Ты можешь с этим справиться? — спрашиваю я, испытывая страх.
Будет ли этого достаточно для нее?
Медленная улыбка появляется на ее губах, успокаивая мой желудок, а ее руки обхватывают мое лицо.
— Я определенно могу с этим справиться.
* * *
— Как раз вовремя! — кричит Джош, когда мы входим в квартиру и видим, что он и Анжелика сидят на диване и смотрят телевизор. — Похоже, у нас сейчас будет первое двойное свидание! Как прошел сбор средств?
— Хорошо, — отвечает Каролина, зевая. — Долго.
— У тебя осталось печенье? — Он поднимает ногу, чтобы подтолкнуть ногой закрытую коробку с пиццей на столе. — Я поделюсь пиццей.
— Оно в машине, — отвечает Каролина, показывая большим пальцем
