могу быть успешным, я дала тебе или дяде Марату? У него слепая уверенность любящего родителя, а ты не видела меня больше десяти лет. В любую минуту могу решить, что всё это слишком тяжело, и уйти, как это сделал мой отец.
Голос в голове Тимофея кричал: «Заткнись!» Но, начав говорить, он уже не мог остановиться. Продолжал, голос становился всё громче, а тон более враждебным.
— Но зачем мне так быстро раскрывать дело? Не тогда, когда я могу остаться здесь, где все так рады моему возвращению. Я не могу понять, почему уехал.
— Тимофей…
— Это место — всё, что я помнил, и даже больше. Каждый хочет быть в курсе всех дел, а воспоминания и прошлое никогда не забываются. А ты не думала, что твой отец и все остальные правы на мой счёт?
— Во-первых, вне бизнеса мой отец почти никогда не бывает прав. А во-вторых, кто эти «все», о которых ты говоришь?
— Я знаю, что люди думают обо мне и моей семье.
— Ты знаешь, что некоторые люди когда-то думали, основываясь на ограниченной информации, которой они располагали, и на своих собственных узких знаниях. И да, у местных долгая память. Но есть много тех, кто сохранил хорошие воспоминания о тебе.
— Да, конечно, — буркнул Тимофей недоверчиво.
— Не знаю, что привело тебя в такое настроение, но ты не будешь на меня кричать, поскольку я здесь ни при чём.
— Именно поэтому я и попросил тебя уйти.
На этот раз она не стала спорить. Вместо того чтобы вернуться к штанге, Тимофей наблюдал в зеркало, как Ирина уходит. Её голова была высоко поднята, а шаг целеустремлён, но он знал, что если бы увидел лицо, то понял, насколько она расстроена.
Глава 38
«Какой же я глупец! — подумал сыщик расстроенно. — Надо было держать язык за зубами». Тренируясь дальше, он решил, что следовало бы позволить Ирине помочь ему. Теперь же оставалось только надеяться, что к тому времени, как он закончит, это паршивое настроение пройдёт, и он не станет больше причинять боль тем, кто ему близок. А до этого момента лучше было вернуться домой, закрыться в своей комнате и побыть наедине с Джиной.
Обидеть Ирину.
Надо же было такое сотворить!
Тимофей ругал себя последними словами. Он попытался продолжить тренировку, но через несколько минут с грохотом поставил штанги на место, чем заслужил недовольный взгляд одного из посетителей. Да, сегодня он многое делал неправильно. По крайней мере, одну из ошибок мог исправить немедленно. Не позволит Ирине лечь спать с мыслью, что Тимофей Соболев распоследний…
У Ребровых сыщика близнецы Тани Бойко, которые не хотели отдавать своего нового питомца. Поскольку ему нужно было поговорить с их матерью о пожаре, Тимофей согласился зайти на ужин следующим вечером и взять с собой Джину. Ребятишки расстроились, конечно, что собаку забирают, поскольку им было весело втроём. Но что поделать, собственную, лишившись единственного жилья, они позволить себе пока не могли. Как и сыщик не мог расстаться с Джиной. Всё-таки она не обычная собака, служебная.
Когда через несколько минут он вернулся домой, Ирина была на кухне и доедала оставшееся с вечера пирожное. Тимофей снял рабочие ботинки и подошёл к ней, взяв её руки в свои.
— Прости меня. Особенно за то, что накричал. Я знаю, что тебе это неприятно. Ты этого не заслужила. Ты была первой, кто оказался на линии огня.
Ирина протянула ему пирожное.
— Это предложение мира?
— Ты можешь придумать что-то получше?
Тимофей мог, но сейчас было не время.
— Не хочешь рассказать мне, что происходит? — спросила Ирина.
— Это был тяжёлый день.
Она положила руку ему на грудь.
— Я так и поняла.
— Всё началось с беседы с твоим отцом и сразу не заладилось. Я часами сидел в пожарной части, рассматривал фотографии, писал вопросы, разговаривал с людьми, у которых были кабинеты в третьем сгоревшем здании, и ни на йоту не приблизился к разгадке.
— Обычно такие дела решаются быстро? — спросила Ирина.
Сыщик провёл руками по волосам, прежде чем ответить.
— Нет, только не серийные поджоги. Обычно — и к сожалению — это медленный процесс, и я беспокоюсь по двум причинам. Во-первых, кто-то ещё пострадает, когда случится следующий пожар. А он обязательно случится, уж будь уверена. Во-вторых, в следующий раз поджигатель пойдёт на большее. Такие люди склонны к эскалации. Мне нужно больше информации, и, чёрт возьми, единственный способ её получить — это ещё одно сгоревшее здание.
Ирина протянула Тимофею бутылку с водой, которую он не заметил, как она взяла. Он открыл её и сделал глоток.
— Это полный отстой, — проворчал он.
— Ты про воду? — спросила женщина с улыбкой.
— А? Что? Конечно, нет. Я про расследование, — усмехнулся сыщик, поняв шутку.
— Итак, мой отец вывел тебя из себя — он в этом хорош, и ты этого ожидал. Дело продвигается медленно, чего ты тоже ожидал. Я полагаю, есть что-то ещё?
— Сегодня я ужинал с некоторыми из пожарных в «Волге».
Брови Ирины взлетели вверх так быстро, что Тимофей рассмеялся.
— Ты пошёл туда? По доброй воле?
— Ты не представляешь, что там было. Я столкнулся с Кириллом.
Она бросила на него недоверчивый взгляд.
— Поясни: что значит «столкнулся»? Вы что, подрались?
— Нет. Обменялись любезностями, потом посыпались оскорбления. Обычная мужская глупость. Он заговорил о моей семье. Я вспомнил о тебе. Мы не доставали револьверы из кобуры, но до этого было недалеко, — горько усмехнулся Тимофей.
— И когда вы поговорили «по душам», что было дальше?
— Я почувствовал себя так, как будто мне снова восемнадцать, а впереди целая жизнь, чтобы доказать людям свою правоту. Настоящая зрелость, правда?
Ирина пожала плечами.
— Я не думаю, что это имеет какое-то отношение к зрелости. Это связано с тем, где нам больно, что нас расстраивает. Неважно, сколько времени прошло. Неправильный комментарий в неправильное
