Вернитесь сегодня домой пораньше. Если, конечно, на службе не задержат.
Макс смущённо отвёл глаза. Ему показалось, что водяной прекрасно знает: прошлой ночью назначения у младшего стража не было, и ничто не мешало ему сразу после построения вернуться на Кампу.
«Интересно, а если бы я ночевал здесь — увидел бы сон с Хеленкой?» — подумалось парню. Но вслух он только сказал:
— Хорошо, пан Кабурек.
* * *
— Ого! — оценил Иржи обновку приятеля. — Где ты их раздобыл? И много отдал?
— Не я. Пани Эвка.
— Ого… — снова протянул Шустал, но уже не так восторженно и заметно более задумчиво.
— Не знаешь, ротмистр Вейвода уже был у командора?
— Был, часа два тому. Нападавшие лежат сейчас в мертвецкой. Сам пан Фауст тоже был — ещё более гордый собой, чем обычно. Наш чернокнижник успел применить некромантию, и ещё у себя дома допросить обоих убитых.
— С чего ты взял? — удивился Макс.
— Пан Бочак был у командора, а я спросил у него.
— И что ещё пан Бочак рассказал?
— Что дело, в общем-то, глухое. В «Чёртовой корчме» к ним за столик подсел незнакомец в зелёной тирольской шапочке с алым петушиным пером. Предложил заработать, дал каждому по дукату и обещал ещё по два, если они прирежут пана Фауста и избавятся от тела так, чтобы все решили, будто чернокнижника сам дьявол вынес в трубу. Ну, они и отправились. Видели, как пан Фауст вышел и начал чертить свои пентакли, но побоялись нападать в такой момент. Зато заметили, что он по рассеянности не запер дверь — и решили дождаться его в доме. Ждать пришлось долго. Когда чернокнижник вошёл в лабораторию, и они ввалились следом, пан Фауст опрокинул несколько горшков на своём столе. Их содержимое смешалось — и раздался взрыв. А дальше ты знаешь.
— Что за «Чёртова корчма»? Ну и название для заведения.
— Да всё с заведением нормально. Это погребок на Штупартской. Самый первый его владелец, ещё лет сто тому назад, узнал где-то про римского Бахуса, который бог вина, ну и заказал какому-то художнику намалевать его с компанией. А у Бахуса в спутниках кто? Правильно, вакханки и сатиры. Мастер и изобразил развесёлую гулянку с полуголыми девками. Потом кто-то сатиров принял за чертей — с перепою, не иначе — так и привязалось: «Чёртова корчма». Та роспись до сих пор цела, если хочешь, заглянем как-нибудь в погребок. Правда, заведение не самого высокого пошиба, даром, что чуть ли не в двух шагах от Староместской площади. Не удивительно, что наниматель именно там подбирал исполнителей. У них всякая публика бывает, в том числе и сомнительная.
— А теперь куда денут эти тела? После некромантии-то…
— На Гаштальский погост.
— Где это?
— У монастыря Святой Анежки. Там есть старый костёл Святого Гаштала, а при нём — кладбище. На этом кладбище теперь хоронят всех бродяг, самоубийц, ну и прочих.
— Но это же должна быть освящённая земля? Не положено вроде хоронить в такой самоубийц.
— Так-то оно так. Но гуситы в своё время разорили обитель, поэтому и костёл, и кладбище остались осквернёнными, заново их никто не освящал. Костёл стоит заброшенным, в монастыре сейчас хозяйствуют доминиканцы. Да я же тебе говорил уже, нет? Кларисски с Тына просили вернуть обитель им, но до сих пор так ничего и не добились. Восточнее находится летненский паром, монахи намеревались застроить большую часть монастырских земель, а на той стороне Влтавы разбить сады, растить на продажу овощи и фрукты. Но в тех домиках, что успели построить, никто не желал селиться, так что теперь они либо пустуют, либо в них живёт беднота.
— Что-то не так с тамошними местами? — поинтересовался Макс.
— Тоскливые они. Квартал печальных легенд.
— А, судари! — будто из-под земли вырос пан Бочак. Не желаете ли немного поразмяться? О, пан Резанов, какие пистоли! Может, тогда сначала постреляем?
* * *
Ближе к четырём часам дня, когда Иржи и Максим снова основательно вымотались под надзором ротмистра, младшего стража отыскал один из солдат пана Соботки и сказал, что тот вызывает Макса по срочному делу. Киноцефал с двумя своими бойцами дожидался у главного входа.
— Пан Резанов, — поприветствовал он парня. — Пойдёте с нами. Командор приказал.
— Куда, пан капрал?
— Надо отвезти убитых на Гаштальский погост и похоронить, — собачья морда кивнула на монастырские ворота, у которых стояли остальные бойцы десятки и покрытые грязным холстом дроги. Под холстом угадывались очертания каких-то предметов, и Максим сообразил, что это тела нападавших.
— Пан капрал, разрешите вопрос?
— Конечно.
— На что я-то вам? Пан командор не уточнял?
Псоглавец задумчиво почесал правую щёку:
— Не уточнял. Сказал только — на всякий случай.
— Какой, интересно, случай, может быть днем.
— Вот и поглядим, — усмехнулся пан Соботка. — А что, у вас были какие-то планы до построения?
— Да нет, никаких особенных планов не было.
— Ну и славно.
Некоторое время они шли молча, шагах в пяти позади солдат и дрог. Затем Максим снова заговорил:
— Пан капрал, разрешите ещё вопрос.
— Разрешаю.
— Почему те места называют кварталом печальных легенд?
Соботка пожал плечами.
— Так из-за печальных легенд и называют. Вы про них не слышали?
— Слышал кое-что. Про несчастных влюблённых в основном.
— Да, их там много, — подтвердил капрал.
— Про призрачное шествие монахинь.
— А вот эту я не слышал, — с любопытством покосился на младшего стража киноцефал. — О чём там речь?
— Про служанку, которая жила в доме на бывшем монастырском кладбище, и каждый вторник и пятницу видела ночью процессию призраков, выходящих из подвала дома, идущих по кладбищу и потом возвращающихся в подвал. Говорят, их было так много, что когда первые в процессии уже спускались по лестнице вниз, последние ещё выходили и выходили из… — Макс осёкся, наткнувшись на недоверчивый взгляд капрала. — Что?
— О каком кладбище речь? Там их два. Гаштальский погост, при костёле, и севернее него монастырское кладбище, внутри стен обители. Но ни на одном нет никаких жилых домов.
Парень прикусил губу, коря себя за очередную неосторожность. Потом, посмотрев по сторонам и понизив голос, сказал:
— Пан капрал, вы ведь знаете, что я иноземец?
— Так что с того? Я сам не из
