Всю ночь я не спала, пытаясь успокоиться хоть немного после всего произошедшего. Только под утро, когда в голове перестали пульсировать слова, брошенные Сайфером, я смогла задремать на пару часов. Проснулась от того, что кто-то тихонько теребил меня за плечо. Открыв глаза, увидела сидящую подле меня Мэльвину. Девочка испуганно смотрела на меня своими графитовыми глазами и отчаянно хмурила лоб. Тяжело выдохнув, я медленно села на кровати и облокотилась на подушку.
– Марлин…ты, – прошептала девочка, осторожно положив свою ладонь на мою руку и замолчала.
– Все хорошо, – я едва смогла выдавить из себя улыбку. – Ты опять подслушивала?
– Нет, я как раз ужинала вчера…трудно было не услышать крики, а затем рыдание из твоей комнаты, – она опустила глаза, затем посмотрела на меня волчонком и прошептала, – он до утра пил у себя в кабинете. Потом даже бутылку швырнул в камин…грохот такой был. А утром уходя наорал на меня, на Рафаль и дворецкого. Я никогда его таким не видела. Что между вами произошло?
Помолчав с минуту, я проговорила срывающимся голосом:
– Я летать его заставила вчера. Он и взбесился.
– Летать? – глаза девочки удивленно расширились. – Но он столько времени уже не обращался. Как тебе это удалось?
– Не спрашивай, – передернула я плечами. – Я ошибку совершила. Думала помогу. А он за это меня чуть не…, – враз замолчала, отведя взгляд.
Мэльвина тяжело вздохнула и сжав мою ладонь проговорила:
– С ним никому легко не бывает. Но он не такой плохой, как кажется на первый взгляд. Он же в итоге не тронул тебя, – Мэльвина говорила это с такой надеждой в голосе, что я невольно улыбнулась.
– Не бери в голову, – успокаивающе проговорила я. – Мы с Сайфером друг для друга всего лишь эпизод из жизни. Пройдет время – ни он не вспомнит обо мне, ни я о том, что произошло.
Мэльвина ничего не ответила, только встала с кровати и проговорила:
– Может ты и права, – улыбнулась девочка. – В любом случае я рада, что ты не держишь на него зла и уже успокоилась. Ты одевайся и спускайся вниз, позавтракаем вдвоем.
– Хорошо, – улыбнулась я.
Когда Мэльвина вышла из комнаты, улыбка враз сползла с моего лица. Успокоилась? Куда там. Обида и страх беспокойным комком затаились у меня внутри. Гадкое ощущение беспомощности завыло внутри, заставив слезы навернуться на глаза. Жалобно выдохнув, я все же заставила себя сползти с кровати и приведя себя в порядок одеться. Покинув комнату, направилась в столовую, где меня ждала Мэльвина. Девочка сидела за столом и читала какую-то книгу, попивая чай. Усевшись напротив нее, я взяла вилку и с безразличным видом начала ковырять в тарелке салат.
– Что читаешь? – спросила я, видя, с каким интересом Мэльвина смотри в страницы какой-то достаточно старой на вид книги.
– В библиотеке старого герцога нашла какую-то книжку о кораксах. Здесь немного написано о таких, как мы с Сайфером.
– И что там сказано?
– Белые кораксы изначально были самыми сильными среди остальных. Когда в бой вступал белый, исход битвы был предрешен. Кровожадные, беспощадные…они не щадили, не брали в заложники и редко заключали мир. Уставшие от бесконечного военного противостояния, сильфиды, ведьмы и фэйри заключили триумвират, дабы освободить мир от такого рода сущностей. Они обратились к древней силе. Та дала добро на наложение проклятья, лишающего гармонии внутри сущности белоснежного ворона, суть которого состояла в том, чтобы не дать ему переступить грань обретения себя. С тех пор рождающиеся белые кораксы очень редко достигают совершеннолетия, практически никогда. Природа вновь и вновь дает им жизнь, а наложенное проклятье забирает. Здесь еще сказано, что чтобы разорвать эту смертельную цепь, выживший белый должен изменить свою душу, оставив неизменной сущность. Тогда природа белого коракса забудет о своем истоке и даст начало новой жизни, – нахмурив брови прочитала Мэльвина. – Дурь какая-то. И что это значит?
Слушая девочку, я задумчиво мешала чай ложечкой.
– Поэтому он и старается сохранить по максимум жизни, – наконец произнесла я. – Изменить душу – значит не идти кровавым путем, а оставить неизменной сущность – это значит быть военным лидером, все так же подчиняющимся королю, добиваться победы и прочих заслуг, но только теперь уже не ценой моря крови, а ценой стратегии, тактики и максимального выбора в пользу минимальных потерь. Сайфер – выживший белый коракс. Его отец точно давал читать ему эту книгу. Вот он и старается сделать так, чтобы звание «белый коракс» отныне перестало быть синонимом «кровожадный», а обрело свое новое звучание, новый исток.
– И тогда мы перестанем гибнуть? – напряженно спросила Мэльвина.
– Кто знает. Это только лишь моя теория, но она очень применима к Сайферу, – пожала я плечами.
– И ты думаешь у него получится? Если ты права, – глаза девочки загорелись огоньком надежды.
– Не знаю, Мэльвина. Время покажет, – улыбнулась я.
В этот момент двери в столовую распахнулись и на пороге показался Сайфер.
– Выйди, – враз сухо бросил он Мэльвине.
Девочка настороженно посмотрела на меня, затем захлопнула книгу и подошла к Сайферу. Встав напротив него, она проговорила строго:
– Только попробуйте тронуть ее, я сразу прибегу ей на помощь. Взрослый, сильный мужчина, а обижаете слабую женщину. Не стыдно вам?
Сайфер ничего не ответил на ее слова, лишь резко кивнул на дверь. Когда Мэльвина вышла, я интуитивно окинула взглядом стол, чтобы понять, где лежит нож. Сайфер проследил за моим взглядом, но ничего не сказал. Лишь нахмурив брови подошел ко мне и положил передо мной футляр. Я даже не шелохнулась, хотя прекрасно понимала, что он делает.
– Открой, – строго бросил коракс, пристально глядя мне в глаза.
– Мне от вас ничего не надо, – проговорила я, отодвинув от себя футляр.
– Марлин, – не меняя тона проговорил Сайфер. – Я не люблю просить.
– А кто сказал, что мне нужно, чтобы вы просили? – хриплым голосом ответила я.
Протянув руку, Сайфер взял футляр в руки и, помедлив, открыл его. Когда он достал оттуда серебряное ожерелье с голубыми, прозрачными, как слеза, камнями, я лишь с горечью прошептала:
– Слезы ветра… уникальные камни. Как символично.
Сайфер протянул мне ожерелье и проговорил сдержанно:
– Сильфиды редко находят свое счастье. Так у нас говорят. Не знаю почему. Еще говорят, что эти камни могут предотвращать плохие жизненные ситуации.
– «Пусть ветром унесет то, что сердце мое рвет». Так мама всегда говорила, потирая висевший у нее на шее камешек, который ей однажды подарил отец, – прошептала я и по моим щекам покатились слезы, которые вдруг из одиноких слезинок превратились просто в поток.
– Марлин, – хриплым голосом проговорил Сайфер. – Я не умею просить прощения. Меня этому не учили. Даже не так…я не ценю слова, как таковые. Поэтому прими это украшение как показатель того, что я действительно сожалею о вчерашнем. Вчера… Этот страх. Ты была права. Во мне жил страх такой силы, что ты даже себе представить не можешь. Но еще больший страх я испытал, когда ты ткнула меня в него носом, заставив трепыхаться беспомощно в воронке твоей ветряной мельницы. Каждое твое слово – истина. Страх можно преодолеть только столкнувшись с ним лицом к лицу. Черт, я столько лет не летал и решением этой проблемы стала какая-то отчаянная девчонка, которая не побоялась вздернуть меня в воздухе. Сначала я подумал, что ты убьешь меня. Жуткое ощущение. Ты вроде бы и всесилен, но беспомощен, как новорожденный котенок, перед стихией. Прошу тебя, – он осторожно протянул мне ожерелье.
