Мне тоже нельзя?
— Нет, только Арина. Больше никого девушка видеть не хочет. Пожалуйста, давайте не будете настаивать. Иначе еще хуже сделаете своей сестре. Увидите ее, как только она будет готова.
Камиль еще что-то хочет сказать, но я сжимаю его локоть, мол, успокойся.
— Ей и так хреново. Не дави, — шепчу не своим голосом. — Не надо…
Камиль держится, хоть я кожей чувствую его злость. Но зол он на самого себя. Ну, и на жену свою бывшую, скорее всего.
Врач провожает меня до палаты. Едва я захожу, он закрывает за нами дверь. Дилара лежит в кровати. Глаза у нее заплаканные, но все же выглядит она не так плохо, как обычно выглядят девушки при потере ребенка.
— Я впервые в жизни чувствую себя настоящим кретином, — выдает врач. Я в недоумении. — Дилара, вы знаете, что я могу сесть за решетку за свою ложь?
— Дилар, — опускаюсь на корточки перед подругой. — То есть… Малыш в порядке? — догадываюсь я.
— Арин, у меня нет выхода. Нужно сваливать отсюда. За несколько месяцев кто только не накинулся на меня со своими долбанными обвинениями. Ты понимаешь, что я чувствую? Я сегодня действительно могла бы остаться без малыша! И все из-за них! Мне просто нужно доказать… Пусть они думают, что больше нет ребенка. И Камиль, — шмыгнув носом, подруга отворачивается. — Пусть уходит. Оставшись с ним… Я просто не могу так… При таком раскладе я рано или поздно лишусь сына. А я этого не переживу. Ты лучше всех понимаешь мое состояние, Арина. Пожалуйста, помоги. Только вы с Эмилем способны помочь мне выкрутиться из этой ситуации. Я покину город…
Все должны думать, что Дилара потеряла ребенка. И в таком случае не только семья Камиля оставит в покое мою подругу, но и сам Камиль? Нет, я не думаю, что Рахманин просто так возьмет и уйдет, узнав о том, что Ди потеряла малыша. Я же вижу, как он переживает. И любит Дилару, пусть и скотина он.
Выдохнув, я киваю в знак согласия. Возможно, она права. Сначала я поговорю с Эмилем, а потом решим, что делать дальше.
— Я надеюсь, что головная боль после сегодняшнего дня меня не ждет? — спрашивает врач, сканируя лицо Дилары вопросительным взглядом.
— Не волнуйтесь. Просто не пускайте никого в палату. И все, — отвечаю я.
Мне звонит Эмиль. Я прошу его подняться на пятый этаж.
— Арин, — зовет меня Дилара. — Со мной все хорошо. Честное слово. Ты и Гордею так скажи. А мама… Пусть брат ей не звонит. Я хочу уехать в Питер вместе с ней. Но сообщу ей чуть позже. У Гордея с Камилем нормальные отношения, поэтому…
— Думаешь, может что-то ляпнуть?
— Ну вдруг, — подруга хватается за голову. — Я хочу тишины. Хочу нормально вынести беременность и родить сына… Башка трещит уже, когда вспоминаю родню Камиля. Его жену… Они не оставят меня в покое… Я боюсь за своего малыша. Вдруг они…
— Чш-ш-ш, — подношу палец к губам. — Все будет хорошо. Ты, главное, не паникуй раньше времени.
Заверив подругу, я выхожу из палаты. Эмиль с Гордеем надвигаются на меня. Благо, Камиля тут нет.
— Рахманин где?
— Он готов эту больницу вверх дном перевернуть. Кто-то позвонил ему, и тот свалил, пообещав, что скоро вернется.
— Замечательно, — вздыхаю я. — Дилара вроде бы приходит в себя. Но видеть никого не хочет, Гордей. Давай не будем давить? Пить хочу. Можешь воды найти?
Мужчина кивает и нехотя уходит, бросив на меня немного недовольный взгляд.
— Нужно Дилару срочно из этой больницы забрать, — тихо прошу Эмиля. Взяв его за руку, тяну к дальнему углу коридора.
— Не понял.
— С ребенком все в порядке. Но она боится за малыша. Боится, что родня Камиля что-то сделает. Ты же не станешь со мной спорить?
— С чего ты решила, что не стану? Рахманин вполне нормальный мужик, пусть и со своими тараканами в голове, но все же своего ребенка уберечь он сможет. Я не хочу лезть, Арина. И… Самое большое наказание — не знать о своем малыше. Я все это пережил уже. Это не есть кайф. Какие бы косяки у мужика ни были, никто не достоин такого…
— Когда человек врет… — перебиваю. — Когда человек сваливает, думая лишь о себе… О своем удовольствии… Поверь, такие мужики достойны самого большого наказания. Ненавижу ложь… Ненавижу, когда мужчины, как бабы, прячутся за враньем… Когда считают себя крутыми, но ни хрена такого в реале нет. Дилара лишь хочет, чтобы ее ребенок жил. Как и я хотела восемь лет назад. Делала для этого все, что могла. Карабкалась. И тогда рядом была лишь подруга. Эмиль, или ты помогаешь… Или проваливаешь отсюда. Я найду способ… Найду человека, кто мне не откажет в помощи. Ей нужно остаться одной. Хотя бы на некоторое время. Надо проветрить голову. Может, потом сама решит все рассказать Рахманину. Но не сейчас, когда вся его семья преследует Дилару. Ты со мной или нет?
Бестужев меняется в лице. Поджимает губы, но не спорит со мной. Дает согласие кивком головы.
— Прекрасно, — торжествующе улыбаюсь я. — Люблю послушных мужчин. Но не переношу ложь. Имей в виду, — подмигиваю. — Надеюсь, что ты от меня ничего скрываешь.
Я опять же прищуриваюсь. Потому что не нравится мне реакция Эмиля.
— Где врач? Я хочу с ним поговорить.
Он меняет тему. А я просто не давлю на него. Нужно решить проблему Дилары. А с Бестужевым я поговорить еще успею.
Я более чем уверена, что Дилара поменяет свое решение, когда остынет. Сердце подруги не выдержит всю жизнь скрывать сына от Рахманина. Ведь она прекрасно знает, как я мечтала, чтобы однажды Бестужев появился и узнал о своей дочери. Она прекрасно знает, что я пережила за те годы, что воспитывала дочку одна.
А Камиль ее любит — это без сомнений. Поэтому верю… Верю, что у них все наладится. Что у них есть еще шанс, пусть и крошечный.
Ложь… Я далека от всего этого. Тем более после того, как наши пути с Эмилем снова сошлись. Пусть поведение Бестужева меня немного пугает, все же я верю, что он честен со мной. Как и я с ним.
Глава 36
Ближе к вечеру Эмиль сообщает, что пора ехать домой. Дилару мы забираем с собой — в особняк. Но остается она там всего час, не больше, потому что приезжает тетя Марина.
— Доченька, ты уверена, что верно поступаешь? — мать Дилары задает вопрос, который я задала подруге
