сторону, вижу, как скулы напрягаются. Каждый раз переживает, как только речь заходит о каком-либо не очень хорошем человеке.
— А ты во мне?
Давид поднимается и придвигает к себе ближе.
С готовностью обхватываю за плечи и нежно целую в губы. У Барского грудь взволнованно вздымается. Так всегда происходит, когда он прошлое вспоминает. Скребет оно, не отпускает.
— Успокойся, пожалуйста, — глажу по небритым щекам. — Я … Правда прекрати. Ты по крайней мере был честен. И я с тобой счастлива. Понимаешь? Я счастлива.
— Я тебя люблю.
— Знаю.
— Навсегда. Верь мне.
— Я верю.
Дышать уже нечем, но муж не отпускает. Он будто с ума сходит в минуты откровений. Гладит, трогает, сжимает. Держится крепко и цепко.
Так и сидим, обнявшись и покачиваясь. На часах уже ночь. У нас нет ни сил, ни желания дойти до спальни. Да и нужно ли?
— Признаться хочу.
В груди начинает колотиться. Невольно приходят в голову дурные мысли. Ненавижу себя за них. Причин больше нет, но этот триггер тоже мое уязвимое состояние. По большому счету волнения быть не должно, но оно предательски вылазит. Гоню от себя, уничтожаю. Бесполезно. Мой страх, что признается в том, что слышать не хочу.
Неужели Завадская или что-то в этом роде… Нет. Бред. Откуда такие мысли? С чего? Мы же счастливы теперь, разве может на горизонте появиться черная туча.
Пересекаюсь взглядом с мужем. Он удивленно смотрит и даже немного растерян от гаммы, что проецирую в минуту несдержанности.
— Дин, ты что? — хрипло шепчет. — Посмотри на меня. Ты что надумала себе, а?
— Ничего, — шепотом говорю и отвожу глаза.
— Так, кажется, понимаю куда развернуло. Ну-ка успокоилась. А то занесет на поворотах, — не выдерживает и начинает смеяться. Чем сильнее он хохочет, тем ярче злюсь. Не на него. На себя, что полная ерунда в голову пришла. — Все придумала уже? Расскажешь?
— Такая предсказуемая? — обиженно бурчу.
— Да. Не обижайся. Эх, ты, фантазерка. Нам точно на отдых пора.
Как минимум мы оба странные сейчас. Очень жду, когда навсегда избавимся от компклексов. Он от вины, а я от страха. Но на все нужно время, а у нас его в избытке. Переживем.
— Не переводи тему. Слушаю твое признание.
— Точнее не признание. Желание, что ли. Так правильнее. Скажи, как ты смотришь на то, чтобы когда-нибудь у нас были дети?
Ого, а вот это уже тема интересная.
— Никогда не думала, что ты станешь инициатором разговора. Нет, я не имею в виду того, что мы будем плохими родителями, которые всегда на работе. Про другое совсем. Ты и ребенок. Боже мой!
— Смешно тебе? — теперь его очередь обижаться.
— Прости. Я плохо выражаюсь. Давид, конечно, у нас будут дети. Я счастлива родить их тебе. Кто бы мне сказал, что прошлый ты спросишь у меня такое. Подумала бы, что человек сбрендил. Вот и весь подтекст.
— С тобой, как на вулкане, родная.
— Представляешь, как мне с тобой, — шутливо тычу пальцем в бок. — Как вспомню наше начало, так б-р-р-р.
— Молчи! — закрывает горячей ладонью рот. Приникает лицом к моему. — Не хочу думать. Меня взрывает, веришь? Никогда таким мудаком не был. Как бесы под локоть толкали. Разгоняй. Разгоняй… А в итоге потом пришел к выводу и охренел.
— Какому?
— Дин, я не знал, что такое любить, понимаешь? — мучительно краснеет. Давид краснеет, боже мой. — В итоге, когда к Ворону привел, тот понял еще больше. Короче, Дина, я больной урод может, в душе не еб… Прости. Но тогда понял, что западаю на собственную жену. А ты уже взбрыкнула тогда и меня понесло еще больше. Не хватило ресурса повернуть назад и тормознуться. Летел, сшибая все на пути, а навредил выходит еще сильнее.
— Все позади.
— Угу, — мрачно кивает. — Только боюсь, что оборачиваться теперь оставшееся время буду.
— Может не поверишь, но я тебя понимаю. Боль ушла, слышишь? Без следа.
— Правда?
— Да. Я твоя, Давид. Навсегда.
Ночь проходит быстро. Захватываем сна всего лишь пару часов. Сонные бродим по кухне, наводим друг другу кофе. Молчим. За ночь много сказали. Как же хорошо, что молчание не выбивает из колеи ни меня, ни Давида. Нам комфортно в любом состоянии. Полное единение и гармония, несмотря коматозное состояние.
Вызываем водителя, что развозит нас по офисам. За руль садиться не рискуем. Давид целует на прощание, хлопает ниже спины и шепчет черти-что на ухо. Говорю же, бес! Искушает как надо. Профессионал. Мгновенно просыпаюсь, будто на его прикосновения рефлекс записан. Шутливо щелкаю по руке и убираюсь восвояси.
День проходит незаметно. За суетой не замечаю, как стрелки откручивают время. В обед только успеваем с мужем пожелать друг другу приятного аппетита. И еще меня отвлекает звонок от Доронина. Кстати, по-прежнему называю его отцом. Отношения мы смогли сохранить пусть не такие теплые, но нейтралитет держим. К прошлому стараемся не возвращаться. А про маму он мне рассказал. Ну что ж, все мы совершаем ошибки.
Аделина исчезла из его жизни. Увести деньги со счетов ей не удалось. И даже тот самый супер-партнер не помог. Я видела их совместное фото на просторах интернета. Отцу говорить не стала. Ни к чему. Слабое сердце не должно перегружаться плохими новостями.
Давид, кстати, с тем самым заграничным спасителем работать отказался. Тем более, что он оказался не самым классным партнером. Барский самостоятельно нашел иной способ выхода на сладкий кусок европейского рынка, но это уже совсем другая история.
— Лида, нам придется переехать, — застреваю с собранной сумкой в дверях. — Барский прав. Расширяемся.
— Хвала Давиду, — бормочет Лида.
— Предательница, чем тебе здесь плохо? — смеюсь в открытую.
— Мне хорошо, — парирует она, — а вот вам, Дина, не пристало с такими объемами жаться в малюсеньком издательстве.
— Ищи помещение, расточительница. Мне пора.
— Угу, — потирает ладони, — как раз в четыре дня уложусь.
— В смысле?
— Идите, пожалуйста, увидимся через четыре денечка. Вас ждут.
В душу закрадываются подозрения. Киваю Лиде и высовываю нос на улицу. И вот около машины стоит мой муж. С чемоданами!
— Барская, мы улетаем, — налетает сразу. — Держи бутерброд и кофе. Сумку давай и бегом в машину.
— Ты с ума сошел? — но бутер откусываю. — Куда мы? — подпихиваю пальцем булку, — Я только помещение собралась искать и вообще у меня писатели в очередь стоят.
— Да-да-да, конечно. Бегом в машину, Барская, — заталкивает на пассажирское и сам задерживается, чтобы крикнуть Лиде. — Мы договорились? Спасибо вам, Лида!
Ах, Мазепа, а не Лидочка. Моя железная неприступная помощница улыбается во весть рот. Сговорились. По крайней мере мне и правда можно обо
