начал опасаться, что Лилия, как это обычно бывает при упоминании ее персоны в негативном ключе, объявится тут же, немедленно, причем прямо на столе. Но обошлось - видимо, личность Карбышева вызывала у нашей маленькой богини определенное уважение, да и я бы не одобрил такого поведения. Поэтому она не стала хулиганить, а культурно объявилась напротив Карбышева, прямо за спинами Ильича и Птицы. Хлоп! - и она уже здесь.
- Вам, Дмитрий Михайлович, - сказала Лилия елейным голоском, - следует знать, что я не просто юная девчонка, а античная богиня первой подростковой любви, дочь известной вам Афродиты-Венеры, призванная объяснять юным дурачкам и дурочкам, что от первых сердечных несчастий не следует лезть в петлю или топиться в омуте. И лет мне поболее, чем с тысячу. Трагедия Ромео и Джульетты - это моя недоработка. Не уследила, а Вильям наш Шекспир возьми и раскопай эту историю. А еще я большой талант по части врачевания, с тем же самым тысячелетним стажем. Лечу всех и каждого, без различия социального статуса, хорошо и бесплатно, потому что мне нравится, когда больной человек вновь становится здоровым, и это есть моя главная награда. За эту мою особенность дядюшка (вы, смертные, зовете его Богом-Отцом) присвоил мне почетное звание Святой Лилии-целительницы. Но самое главное, я приемная дочка товарища Серегина, потому что сама произвела себя в это звание после того, как он оторвал голову моему юридическому отцу Аресу-Марсу, домашнему тирану и самодуру, и закинул ее в кусты. Моя смертная подруга Ася-Матильда после этого сказала, что губа у меня не дура, потому что таким отцом, как Серегин, гордилась бы любая девочка во всех подлунных мирах. А ведь тогда мой приемный папочка еще не стал ни Богом Оборонительной Войны, ни Божьим Бичом, ни Патроном Единства, а был всего лишь офицером спецназа, которого престранные обстоятельства забросили так далеко от родных краев, что это казалось неправдой.
По мере того как Лилия говорила, менялись ее образы: от богинюшки в хитончике к докторше в очках и со стетоскопом, при нимбе, а потом - от докторши к девочке в такой же военной форме, как и у моих пажей-адъютантов Профессора и Матильды. Кстати, они оба здесь, и товарищи советские командиры премного бы удивились, если бы узнали, что в плечевых кобурах у «детей» вполне настоящие «Федоровы», снаряженные боевыми патронами. Этим двум своим воспитанникам я верю даже больше, чем иным взрослым дядям, ибо ментально они уже давно взрослые, а «дяди» до седых волос могут оставаться инфантильными иждивенцами.
Впрочем, ситуация после монолога Лилии сложилась весьма неловкая, и разрядить ее помог Сосо, который рассудительно произнес:
- Вы, товарищи, должны привыкнуть к мысли, что тут невозможное возможно, а невероятное очевидно. Товарищ Серегин и сам никому не врет, и другим врать не дает, ибо таков его модус операнди.
После завтрака мы вышли на залитую светом восходящего солнца площадь Фонтана, а там уже все, как бывает в подобных случаях: знаменная группа при карауле с саблями наголо, барабанщики из полкового оркестра, готовые отбить дробь, и больше сотни человек народу из числа тех, кого к сегодняшнему утру одолел Призыв. В основном тут бывшие военнопленные первого улова - самые быстрые и нетерпеливые, редко прослоенные господами офицерами из восемнадцатого года. При нашем появлении установилась тишина, и все взгляды обратились в мою сторону. Я почувствовал желание и нетерпение этих людей, стоящих на пороге Воинского Единства, выхватил из ножен меч, произнес формулу взаимной встречной клятвы, услышал раскат грома, и только потом осознал, что это мои первые Верные в мире Священной Войны. Теперь они мои, а я их. Я ощущаю всю боль этого мира, а они чувствуют мою силу, ледяную ярость и неколебимую решимость, и это наполняет их уверенностью в победе.
- Ну, вот и все, Дмитрий Михайлович, - сказал я своим Карбышеву, когда отгремели крики ликования, - начало вашей зафронтовой армии положено. Теперь надо отделить танкистов и артиллеристов от пехоты и кавалерии, выявить командный состав и начать створаживать хаос в систему, а также попутно активизировать работу по отжиму у немцев других лагерей военнопленных, чтобы не забыть никого, кто хочет и может сражаться.
- Товарищ капитан, как понимать то, что вы приняли присягу свою у бойцов и командиров Красной Армии? - недовольным тоном спросил у меня майор Здорный.
- Во-первых, - сказал я, - тут не отказывают никому, кто захочет принести страшную встречную клятву верности. Без этого обстоятельства я просто не могу дать людям в руки оружие. Бывают отказы по моральным показаниям, если человек просто не подходит для того, чтобы быть членом Воинского Единства, но этот контингент в подобном смысле чист как слеза. Во-вторых, это не бойцы и командиры Красной Армии, а бывшие военнопленные, один раз уже брошенные своим командованием, проклятые и забытые. А потому я опять же не могу ставить их в строй без принесения страшной встречной клятвы, потому что иначе получится не армия, а плохой колхоз «Сорок лет без урожая», где кто в лес, кто по дрова. За последние две недели, я думаю, подобных картин вы насмотрелись в достаточном количестве. В-третьих, не воспринимайте меня как какого-нибудь чужака, что смотрит на вас свысока и ищет только добычи и славы. Я - такой же, как и вы, сын своей страны, и когда она ранена, у меня течет кровь. А потому присягнули бойцы не армии иностранного государства, а той силе, что оберегает и защищает Россию через века от глубокого прошлого до далекого будущего. Потом, когда мы закончим все свои дела и двинемся дальше, каждый из этих бойцов и командиров сам для себя решит, остаться в родном мире или отправиться с нами наверх, где тоже нужно бороться за дело Ленина-Сталина, ибо первая часть заветов искажена до полного оппортунизма, а вторая просто забыта.
- Ах вот даже как, товарищ капитан... - хмыкнул майор Здорный, - в таком разрезе ваши объяснения меня устраивают и товарища Сталина, надеюсь, тоже устроят.
- Не забывайте, что для товарища Сталина я не подчиненный и даже не союзник, а сила, присланная Свыше для исправления тяжелой ситуации, - резко ответил я. - Поэтому для того, чтобы избавить вас от иллюзий и всяческих ортодоксальных предубеждений, я настоятельно рекомендую посещение нашей библиотеки и ознакомление с историей Великой Отечественной Войны и ее последствиями, вроде двадцатого съезда партии. Должен сказать, что
