в университет радовалась сильно…
Новые знакомства. Учёба.
Как сейчас это всё?
Я ведь жить не смогу после такого позора…
Отмираю и, зажав рот двумя ладонями, бегу сквозь смеющихся людей. Ноги в пол врезаются. Заворачиваю в первую попавшуюся дверь, оказавшуюся туалетом.
Реву навзрыд.
За что мне это?
За что? За что? За что?
Дверь бабахает. Поворачиваюсь, в надежде, что это Лёва опомнился. Он ведь не может вот так от меня отвернуться? Это всего лишь видео. Не порноролик и ни что-то ужасное. Так Мирон говорил.
Он бы точно понял… Но на него я больше не могу рассчитывать, сама виновата.
— Мия, — подбегает Тайка.
Крепко обнимает.
— Мийка, чё ревёшь дура? — за ней заходит Ивка.
Тоже обхватывает нас.
Стоим втроём и обнимаемся. Я рыдаю навзрыд. Как сейчас туда выйти?
Стыдно. Страшно ужасно.
Как жить теперь? Ещё и Юлька в зале…
Боже.
Ещё сильнее реветь начинаю. Дышать от двух напирающих тел нечем, но это как будто лучше в настоящий момент. Словно я сама бы и стоять сейчас не смогла.
В крохотной сумочке на тонкой цепочке, висящей у меня через плечо, разрывается мобильный. Отстраняюсь от девчонок. Они смотрят ошарашенно.
Судорожно пытаюсь отыскать телефон, а когда получается, шокировано округляю глаза.
Эмилька.
— Да, — отвечаю быстро.
— Мия, — взволнованно тараторит брат. — Ты где? Скоро домой приедешь?
— Не знаю, — утираю слёзы, глядя в зеркало.
— Приезжай поскорее, — умоляет практически плача.
Страх словно молния прошибает.
Ему пятнадцать. Я не помню, чтобы он ревел с лет восьми.
Закрываю сумочку, машу девчонкам. И, не замечая едких улыбок и смешков за спиной, бегу к гардеробу.
— Что случилось? — прикрикиваю.
— Мне страшно, — уже отчётливо ревёт в трубку Эмиль. — Маме только что стало плохо, папа срочно повёз её в больницу…
Глава 35. Мия и Арктика…
— Привет, Миюш, — заглядывает в мою комнату Арина.
Поднимаю голову и равнодушно снова отворачиваюсь.
— Ну ты чего? Ммм, — тянет. — Малышка, плачешь?
Услышав в ласковом голосе сожаление, мои внутренние душевные опоры рушатся, и я снова начинаю неистово рыдать.
— Это я во всём виновата, — проговариваю, закрыв лицо руками.
Стыдно.
Стыд с момента, когда я увидела то видео на большом экране в клубе, будто бы въелся мне под кожу, пробрался до нутра.
Стал со мной одним целым.
Не знаю, что должно произойти, чтобы я избавилась от этого противного чувства.
Я так боялась даже думать о том, что видео обнародуют…, переживала, как его увидят родители, Лёва…
Весь университет.
Как могло случиться так, что в один момент мои страхи ожили? Все разом. Превратились в злобных монстров и сожрали меня с головой.
Как?.. А?..
Вчерашний день — самый ужасный в моей жизни.
А сегодняшний? Что будет сегодня? Страшно думать об этом. Мама четырнадцать часов в родовой. Я слышала, что третьи роды проходят быстрее.
Значит, не всё в порядке?
Папа отвечает на мои звонки через раз. Постоянно говорит одно и то же. «Поговорим потом». По голосу, кроме того, что ему не до меня, ничего не понятно.
— Во всём только я виновата, — продолжаю реветь.
— Ну в чём ты можешь быть виновата? — удивляется Арина, присаживаясь со мной рядом на покрывало. — Это ведь роды. Рождение нового человека. Процесс стихийный. Ты тут совершенно ни при чём, Мия. Сейчас всё во власти врачей-акушеров и Бога.
— Ты не понимаешь, — мотаю головой отчаянно.
Никто не понимает.
Кроме одного человека, который больше ни за что здесь не появится.
Мои запястья обхватывают тёплые руки, но лица я всё равно не открываю. Всхлипываю и реву навзрыд.
Братьев с утра забрал дедушка, а я отказалась уезжать из дома… Чувствую, что должна быть здесь или вообще в больнице. Но отец строго-настрого запретил приезжать.
Ольга Викторовна, наша помощница по дому, в отпуске. Поэтому мы с Рыськой совершенно одни.
— Что случилось у тебя? — обеспокоенно спрашивает Арина. — Ты можешь мне спокойно рассказать?
— Не могу.
— Почему?
— Просто не могу.
— Ты обещала кому-то не рассказывать? — обеспокоенно спрашивает.
— Нет. Я ничего не обещала.
— Об этой проблеме знает кто-то из взрослых?
— Мне девятнадцать, — напоминаю.
Слышу короткий смешок.
— Я имею в виду родителей, Мия.
— Нет, — выдыхаю.
Долинская с сожалением цокает.
— Тогда ты можешь рассказать мне, — предлагает.
Резко убираю ладони от лица и уставляюсь на неё.
— Боже, девочка, — округляет глаза Арина. — Ты со вчерашнего вечера здесь рыдаешь?
Наблюдаю, как она поднимается и выходит из комнаты, бросая через плечо:
— Принесу тебе воды, моя хорошая. Надо же, как ты себя довела.
Поворачиваюсь и пытаюсь разглядеть своё отражение в зеркале. Лицо красное, глаза заплывшие — и сказать нечего — красавица.
Быстро соскакиваю и заправляю кровать.
— Ну вот, пей давай, — говорит Арина, заходя в комнату.
Выпиваю залпом стакан воды.
— Теперь пойдём умоемся, — тянет меня за руку.
В ванной стоит за спиной, ждёт, пока я ополосну лицо ледяной водой. На этот раз отражение в зеркале игнорирую.
Чтобы не расстраиваться.
— Ну, теперь рассказывай, — усаживаясь в кресло, просит Арина.
Я падаю на стул.
— Всё началось в Новый год… я… получила сообщение.
— Оно сейчас у тебя есть?
— Да, — киваю и извлекаю из верхнего ящика стола телефон.
Увидя двенадцать пропущенных, радуюсь. Может, отец звонил? Но ошибаюсь, потому что насчитываю шесть звонков от Юльки, два от Лёвы и ещё по два от Энж и Тайки.
Закатываю глаза раздражённо.
— Вот, — отдаю телефон Арине.
Она забирает его, внимательно читает и охает.
— Почему ты сразу не обратилась к отцу? — хлопает ресницами.
— Подумала шутка… — горько усмехаюсь. — Но потом начались, угрозы, шантаж…
Шаг за шагом рассказываю Арине всю историю.
Ничего не тая.
Про видео.
Про ночь в клубе и Офицерова.
Про то, как зачёт завалила и в радиорубке лишнего сболтнула.
Про Мирона… и Ладу.
Как ездили с ним в деревню, о чём договорились и как ужасно потом всё получилось…
— Ух, — качает головой Арина. — Ну и наворотила ты дел, Миечка.
К концу моей исповеди мы сидим в столовой и ждём, пока закипит чайник.
— Почему родителям ничего не рассказала? Зачем одна справлялась?
— Не знаю, — шмыгаю носом. — Страшно было. Стыдно.
— Стыдно? — удивляется она. — Ты чего? Если бы ты знала, что значит расти вообще без близких, то не стала бы скрывать такое.
Виновато опускаю глаза. Знаю, что Арина росла в детском доме.
Наверное, и правда стоило сказать маме с папой, а сейчас-то попробуй объясни… Да и когда теперь?
Снова утираю слёзы.
— Ты думаешь, всё будет хорошо у мамы с Камиллой? — называю имя сестрёнки, которое заранее выбрали родители.
