class="p1">Тонкая атласная ткань мягко облекла Марьяну. Герман вдруг отчетливо осознал, что эта картина прочно врежется ему в память — обнаженная женская фигура на постели, изящный изгиб спины, россыпь светлых волос, женская рука, которая тянется к халату, а потом прячет под него эту совершенную наготу.
Потрясающе красивая картина. Которую хочется видеть каждое утро.
Марьяна встала и завязала пояс.
— Я в душ. Потом пойду готовить завтрак. Овсянку будешь?
— Буду.
Через пару минут в ванной зашумела вода. Герман откинулся головой на подушку и некоторое время прислушивался к этому звуку. А потом резко отбросил одеяло в сторону.
Какого черта?! Он минимум месяц ее не увидит. А лежать тут в кровати и ждать овсянку, когда Марьяна там голая под душем… Не настолько он пока старый!
* * *
Когда дверь ванной открылась, Марьяна почему-то не удивилась. Не то, чтобы она ждала, что Герман присоединится к ней. Но почему-то не удивилась. Наверное, она просто еще толком не проснулась. А когда он перекинул ногу через бортик ванной и обнял ее — то те зачатки мыслей, что успели появиться в ее голове после пробуждения — исчезли. И осталась только потребность в мужчине рядом, какая-то сумасшедшая, первобытная, животная жажда его прикосновений. В какой-то момент мелькнула отчаянная мысль, вернее, надежда, что звукоизоляция в ее квартире сделана на достаточном уровне. Потому что Марьяне казалось, что они с Германом невероятно шумные. И что все те звуки, которые они производят — стоны, вскрики, вздохи, всхлипы, ритмичные шлепки его бедер о ее ягодицы — что их слышно далеко за пределами квартиры.
Да и плевать. В какой-то момент и в самом деле стало плевать. Главное, чтобы это все не останавливалось. Эти горячие ритмичные толчки внутри. Его руки, которые скользили по всему ее телу, не оставляя нетронутым ни одного сантиметра. Его зубы, неожиданно впившиеся в ее шею, и то, как он втянул ее кожу между зубов.
Засос. Герман поставил ей засос. Потом второй. Когда ей ставили последний раз засосы? Да никогда! Но Марьяна лишь запрокидывала назад и вбок голову, чтобы ему было удобнее.
И Герман продолжал с ней все это делать. Пока, после общего стона удовлетворения, не наступила, наконец, тишина. Относительная тишина — сверху, оказывается, все это время лился верхний, он же тропический душ. Марьяна попыталась вздохнуть, но сделать это оказалось непросто — Герман прижал ее к стене ванной так, что Марьяна вся, кажется, распласталась по ней.
Марьяна почувствовала, как его грудь отодвинулось от ее спины, и от этого стало как-то внезапно прохладно. Почувствовала, как его губы коснулись ее плеча. Он ее доконает этими поцелуями в плечо!
А потом неожиданно ей на живот легла его ладонь, скользнула, размазывая гель для душа.
— Давай, помоем тебя — и пойдем завтракать.
Марьяна прикрыла глаза, потому что… потому что! Вдруг почему-то вспомнился тот, теперь казавшийся очень давним, хотя он был всего несколько дней назад, разговор об эскортницах. А теперь ее моет Герман Тамм!
Последние капли геля смыты тропическим душем. Герман первым вышел из ванны, взял полотенце и протянул Марьяне руки. Она прятала взгляд, потому что… потому что!
Марьяна поспешно закуталась в протянутое полотенце и отступила к двери.
— Все, я пошла варить овсянку.
— Хорошо. Я пока быстро приму душ.
* * *
К тому моменту, когда Герман появился на кухне, Марьяна уже успела собрать себя в некое подобие порядка. Ну, подумаешь, утренний спонтанный секс в ванной, ну чего ты как девочка? Но вот именно что девчонкой она себе с Германом и чувствовала. Не всегда, но часто. Слишком часто.
— У меня нет зеленого чая.
Впрочем, кажется, он был, но после того, как тут поработали сначала люди, сеющие хаос, а потом те, кто наводит порядок, далеко не все было на своих местах. Овсяные хлопья Марьяна искала минуты три.
— Я с утра с удовольствием пью кофе.
— Вот твой кофе.
— Спасибо.
Они некоторое время молча завтракали. Но Марьяне в горле не лезли ни каша, ни кофе, ни превосходный темный шоколад, который откуда-то взялся в кухонном шкафу. Марьяна его точно не покупала, она такую марку видела впервые.
Это Герман. Герман дал распоряжение не только убрать весь беспорядок, но и закупить продукты в ее квартиру. И ноутбук… Как много тебя стало в моей жизни, Герман Тамм. Я даже душ принять без тебя не могу.
Как я буду жить без тебя целый месяц? И потом целую жизнь?!
Марьяна прекратила бороться с собой и посмотрела на Германа. Он тоже поднял на нее взгляд.
Вчерашний безупречный костюм измялся. Пиджак остался в спальне, но и рубашка, вчера идеально отутюженная, сегодня выглядела отнюдь не безупречно.
К тому же, Герман закатал рукава до локтей, обнажив красивые предплечья с массивным браслетом часов на одной руке. Галстук, скорее всего, остался где-то в кармане пиджака. И волосы на голове взъерошены.
Совсем не вчерашний идеальный Герман Тамм.
Но совершенно роскошный. И такой… необходимый.
— Марьяна, я с тобой хотел кое-что обсудить до отъезда.
— Да, — она моргнула, выплывая из своих мечтательных наблюдений. Сделала глоток кофе. Остыл.
— Дело в том, что… — Герман говорил в своей обычной манере — спокойно. Но Марьяна вдруг поняла, что он очень тщательно подбирает слова. И почему-то не смотрит на нее. И тут же внутренне подобралась. А Герман, словно через внутреннее усилие продолжил: — Мы с тобой сегодня ночью… и так же вот сейчас, в ванной…
Он замолчал. Но Марьяна уже поняла, о чем он говорит. И вся мечтательность куда-то делась.
Что же. У нее есть ответы. Но она решила не отвечать сразу, взять паузу. А Герман все же повернул голову и посмотрел ей в глаза. Но Марьяна не смогла расшифровать его взгляд.
— У нас был незащищенный секс. Дважды. Это моя вина, но… но последствия могут коснуться нас обоих.
Это разговор двух взрослых умных людей, которые чуточку потеряли голову. И нечего тут. Выключи внутреннюю дурочку, Марьяна. Герман прав. И он знает, что такое ответственность.
— Хорошо, давай поговорим про последствия, — Марьяна залпом выпила остывший кофе и встала. — Сварю-ка еще. Я совершенно здорова, и заразить тебя какой-либо болезнью, передающейся половым путем, я не могла. Если не веришь на слово — могу сдать анализы и предоставить справку. Думаю, ты можешь сказать про себя то же самое.
— Марьяна! — сзади раздался скрип ножек стула по полу, потом на ее плечи легли мужские ладони. — Я даже не сомневался, и никаких… Какие к
