Гнусно, конечно, о ней так думать, но он тоже реалист. Потому, кстати, и разбогател.
Тут он внезапно представил, как они с Надюшей мчатся в его автомобиле: лето, ветер бьет в лицо через открытые ветровики, небо синее, а они едут к морю. Просто дикарями к морю. Сейчас дикарями к морю никто не ездит, так, чтобы палатку на побережье разбить, костерок зажечь и сварганить на нем макароны с тушенкой. А ему вдруг очень этого захотелось, чтобы смеялась она своим радостным смехом, и плечи ее были голые и слегка обгоревшие, и чтобы болтали они о ерунде, а вечером чтобы она ему под гитару спела. Только ему одному. А он, может быть, ей тоже тогда споет песню, которую они с пацанами привезли из Афгана.
Лапин встал из-за стола, подошел к окну с опущенными жалюзи. Раздвинул и посмотрел на улицу. Синего неба из мечты там не оказалось.
Он подумал: «А во-вторых, я хочу, чтобы она меня любила. Но это на заказ не делается. А это значит, что, если я ее не уволю, она будет улыбаться всем наладчикам, технологам, лаборантам, и зануде Исаеву, и Берзину, который и так смотрит на нее во все глаза, как восторженный подросток. Интересно, чем она смогла его зацепить?»
В его голове мелькнуло какое-то воспоминание, что-то связанное с ними обоими и еще почему-то со Шведовым Анатолием. И он вспомнил. Точно! Это было полтора года назад, осенью. Иван как раз собирался заключить свой первый контракт с китайцами. В это время в цеху и произошел неприятный инцидент – исчез один из опытных образцов уникального прибора, разработанного людьми его корпорации. Они даже патент на него тогда оформили, чтобы предотвратить кражу технической идеи. Но произошла кража готового продукта, и именно эта женщина придумала, как поймать вора и вернуть прибор. Лапин тогда, кажется, премию ей какую-то собирался выписать. Интересно, выписал? Как же он про этот случай забыл?!
Он почувствовал нечто похожее на тщеславное восхищение и начал понимать своего начальника безопасности. Действительно, если бы тогда Надежда не выступила со своей идеей, многим бы не поздоровилось, но ведь дело не только в снесенных головах. Если бы конкурентам все-таки удалось выкрасть изобретение, прежде всего сам Лапин понес бы убытки и навсегда упущенную выгоду. Не говоря уже о том, что обидно. Когда у тебя что-то крадут, всегда обидно.
Да, ё-моё, такую женщину не то что генеральным администратором, генеральным советником следует сделать, а заодно – главным доверенным лицом.
Лапин напоследок взглянул вниз, на тротуар и мостовую их переулка, и увидел свою Надюшу в той самой белой пушистой шубке и смешной маленькой шапочке, и увидел, как какой-то мелкий хлыщ в куцей дубленке обнимает ее за талию и как они оживленно переговариваются, стоя над раскрытым багажником синего «Фольксвагена» с иногородними номерами.
– Выходит, к морю ее повезет кто-то другой, – мрачно проговорил Иван Лапин и размашисто поставил подпись на ее заявлении.
Феликс с изумлением посмотрел на застывшую от ужаса Надежду, перевел взгляд в сторону сумки, лежащей на заднем сиденье, вновь непонимающе уставился на Надю и спросил с легким раздражением:
– Мышь увидели?
– Что у вас в сумке? – прошептала она, уже несколько успокоенная.
Феликс перевалился через спинку своего кресла, вытащил баул, устроил его в промежутке между сиденьями и извлек наружу пенопластового шляпного болвана с надетым на него косматым париком, черным как вороново крыло.
– Вас это так взволновало? Это часть моего сценического костюма. Не признался бы никогда, но раз уж вы так изумились при виде парика в сумке, то сообщаю – я рок-музыкат. Мы с друзьями в свободное время так отдыхаем, рок-композиции исполняем на вечеринках. На своих вечеринках, не за деньги. Я достаточно обеспечен, чтобы валять дурака для души бесплатно. У меня в багажнике костюм целиком. Показать?
Надя кивнула.
Феликс вздохнул, пробормотал под нос: «Зачем я это делаю?» – и вышел из машины, Надя направилась следом. Феликс поднял крышку багажника, и она увидела пухлый кожаный чемодан, лежащий поверх запасного колеса и канистры для бензина.
Зубов подтянул чемодан к себе, щелкнул замками. Под крышкой топорщилось что-то черное, кожаное, в металлических заклепках и шипах. Феликс черно-кожаное извлек, встряхнул и расправил. Брюки, куртка-косуха, бандана. В отдельном пакетике у него были уложены какие-то ремни и ошейники, также пестрящие клепками и шипами. Имелись даже короткие сапоги с металлическими клювами на мысках и шпорами на пятках.
«Ай да бизнесмен из провинции», – удивилась про себя Надежда и посмотрела на Феликса внимательно. Ей стало любопытно, чем он там у себя в глубинке занимается, и она его об этом спросила, когда они вновь вернулись в салон автомобиля.
– Ну, чем мы можем заниматься у себя в глубинке? Выращиваем и консервируем, чем же еще? У нас фермерские хозяйства в области неплохие, так вот я, например, овощи у них скупаю и перерабатываю, а здесь, в Москве, ищу сбыт. Мой бренд уже достаточно известен, я вам сейчас одну этикеточку покажу, может, узнаете. Конечно, с белорусами конкурировать трудно, но свою часть рынка я отвоевал.
Он порылся в бардачке, из которого, зашелестев, просыпались Наде на сапоги какие-то квитанции и чеки, отыскал этикетку овощного ассорти, маринованного, слабосоленого и, протянув, проговорил:
– Вот такая моя продукция. Сейчас расширяться хочу, дополнительный цех запускаю.
Надя повертела в руках огуречно-помидорную бумажку и вежливо произнесла:
– Красивая этикетка. И название продукта неизбитое. Обязательно куплю, чтобы попробовать.
– Так о чем вы хотели со мной посоветоваться? – вытащив у нее из пальцев образец наклейки, вернул разговор в прежнее русло бизнесмен Зубов.
– О! Спасибо, что напомнили, Феликс, – поблагодарила Надежда и принялась импровизировать.
Она всегда считала, что провокация – лучший из способов пробить информационную пробку. Этот Феликс фрукт еще тот, неразговорчивый и подозрительный. Но если ему рассказать что-нибудь этакое… Что-нибудь шокирующее… И она рассказала:
– Видите ли, Феликс. Мне очень важно как можно скорее увидеться с Игорем. В свое время он совершил одну глупость, и я хочу ее непременно исправить.
Брови Зубова слегка приподнялись вверх, изображая удивление и внимание одновременно.
– Да-да, я вас слушаю, – поощрил он ее откровенность.
– Дело в том, что примерно полгода назад Игорь оставил завещание, в котором указал, что хочет, чтобы его имущество было полностью распродано, а на освободившиеся средства был учрежден приют для бродячих животных.
– Что за бред? – не выдержал и сорвался Феликс Зубов. – Что за ерунду вы несете? И откуда, кстати, вам все это известно?
– Это не бред! – строго произнесла Киреева. – А знаю я все
