утром Саша ушла на работу.
Переступая порог квартиры, она превращалась в Александру Фёдоровну, начальника юридического отдела корпорации Unilever — Ника всегда ужасно удивлялась этому Сашиному умению быть по-настоящему двумя разными людьми. Иногда ей казалось, что Саша с Александрой Фёдоровной даже не знакома.
Ника впервые осталась в новом доме вдвоём с Улей. Никаких планов у неё не было, и она ужасно удивилась звонку в дверь.
На пороге стояла невысокая сухонькая старушка в белом пальто и высоких коричневых сапогах. Её шарф был подколот у горла массивной серебряной брошью. В руках незнакомка держала фарфоровое блюдо с тортом.
— Здравствуйте, вы Ника? Я ваша соседка по лестничной клетке, Марьяна Петровна. Можно просто Марьяша. Я хотела застать вас вместе, но ваша супруга уже ушла?
От неожиданности Ника так растерялась, что смогла только кивнуть. Ну вот — «супруга». Уже, значит, сплетни пошли. Она так расстроилась, что не обратила внимания, как старушка ловко отодвинула её и зашла в прихожую квартиры.
— Я принесла вам торт, чтобы официально поприветствовать вас в нашем доме. Это Эстерхази. Знаете, у моей семьи столько воспоминаний с этим тортом связано, и у семьи, и у меня. Бабушка моя впервые попробовала его в 1910 году в Вене, в легендарной кондитерской Demel. Ей так понравилось, что она сама научилась делать этот торт! — Старушка уже стояла на пороге гостиной, внимательно её разглядывая и одобрительно кивая. — А это, скажу вам, совсем не просто. В семье нашей женщины не готовили, были кухарки, но вот бабушкин торт Эстерхази — это стало семейной традицией. Она делала его обычно на Новый год и в последний раз испекла на новый 1917 год. Я, к сожалению, так его ни разу и не попробовала, но мне о нём рассказывала мама, и это для меня стало мечтой — обязательно съездить в Вену, и обязательно в Demel.
Марьяна Петровна говорила с такой скоростью, что Ника физически не успевала вставить ни полслова. Сейчас старушка сделала паузу, и Ника уже открыла рот, но и в этот раз не успела ничего сказать.
— И вот всю жизнь я была уверена, что мечта моя так и останется несбывшейся мечтой внучки и дочери врага народа… А потом Союз издох! Но у нас как-то всё не было то времени, то, признаюсь, денег доехать до Вены. Непросто было. Мы с Галей не бедствовали, но точно нам было не до Вены.
И снова старушка сделала короткую паузу, и вновь Ника не успела ничего сказать — из спальни она услышала тихий писк проснувшейся Ульяны. Она поспешила к дочке, а Марьяна Петровна пошла за ней с таким видом, как будто нет ничего естественнее, чем вот так прийти к незнакомому человеку домой с тортом и начать ему истории рассказывать.
— Мы познакомились на фронте, представляете? Две дурочки-москвички, пошли добровольцами на фронт. Нам по восемнадцать лет было, мы всю войну вместе прошли… А потом — знаете, Ника, такое слово было старомодное — «компаньонки»? Ну вот для всего мира мы и были «компаньонками», и только дома могли быть самими собой, двумя влюблёнными девочками, потом женщинами, а потом и старушками.
Ульяна на руках у Ники притихла, казалось она тоже слушает. Ника же стояла как громом поражённая. Марьяна Петровна немного наклонила голову вправо и хитро улыбнулась.
— Ника, ну что вы правда подумали, что я только тортом вас зашла угостить? Нет, конечно. Я зашла сказать, чтобы вы ни о чём не тревожились. В этом доме вы будете счастливы. Соседи у нас приличные, ну и вообще, не волнуйтесь — я вас в обиду не дам.
Нике хотелось обнять эту прекрасную женщину здесь и сразу, но она сдержалась.
— Спасибо вам большое. Хотите, я поставлю чайник?
— Нет, благодарю, я правда на минутку. Сказать вам важное и угостить моим Эстерхази. Да, представляете, я сама научилась делать. Мы с Галей прожили в этом доме почти всю жизнь, она умерла только в 2006-м — под Новый год. Я долгие годы преподавала в Московской консерватории, а Галя, вы будете смеяться, Галя моя была инструктором по физической подготовке в Звёздном городке. Космонавтов тренировала. Представляете? И меня на всю жизнь к спорту и правильному питанию приучила. Когда Союз развалился, было сложно, а потом Галя придумала открыть фитнес-клуб. И ещё один, и ещё… И вот, в 2005 году она мне подарила поездку в Вену. Мы жили в самом дорогом отеле города и, разумеется, ходили каждый день в Demel. А когда мы вернулись, оказалось, что у Гали рак и что ей осталось жить всего несколько месяцев.
Марьяна Петровна замолчала. Наконец Ника могла хоть что-то сказать, но почему-то она подумала, что сейчас слов от неё не требуется.
— Она умерла, а я научилась печь Эстерхази в память о ней.
Снова повисла пауза. Марьяна Петровна подошла к Нике чуть поближе и пристально посмотрела на спящую на её руках Улю.
— Как вы назвали девочку?
— Ульяна.
— Чудесное имя. Чудесное. Я побегу!
Уже в дверях Марьяна Петровна обернулась.
— И главное: вы можете всегда на меня рассчитывать. Если вам с Александрой нужно будет куда-то сходить, я всегда в вашем распоряжении. В моей жизни сейчас только книги, прогулки, иногда сериалы и коктейль «Мимоза». Мне будет приятно сделать что-то полезное, даже в моём возрасте.
Тут Ника не сдержалась, ей было слишком любопытно.
— Простите, но сколько же вам лет? А то вы про фронт…
— Девяносто девять!
Марьяна Петровна рассмеялась и выпорхнула в открытую дверь, оставив Нику стоять с открытым ртом.
Почему она вспомнила эту историю сейчас? Прошло ведь уже столько времени. Ника не понимала. Мысли путались в голове. От страха и от голода. Наверное, от голода даже больше всего. Они сидели вдвоём с Улей в пустой квартире уже третий день. Саша её баловала и не давала готовить, говорила «ты не будешь домохозяйкой, мы можем позволить себе любую доставку». И это была правда, и они заказывали еду из самых дорогих ресторанов. Но в умирающей Москве доставка больше не работала, а в холодильнике было пусто.
Ника ходила по квартире, как тигр в клетке. Её Саша погибла в первый же день. Ника видела из окна, как её машину буквально смял на огромной скорости автобус. Она смотрела новости, пока было что смотреть, читала соцсети, пока было что читать. И сходила с ума.
Сейчас шёл третий день. Если она не предпримет каких-то мер, они просто умрут. Для Ульяны у неё ещё осталась смесь — у Ники были сложности с грудным вскармливанием, — но сама она уже была на грани истощения. Наконец, у неё созрел план. С раннего утра она внимательно слушала и смотрела, что происходит за окном — там было подозрительно тихо. Настолько тихо, что Ника решила рискнуть: она быстро выйдет из подъезда и аккуратно перейдёт Садовое — там, на другой стороне, в торговом центре у выхода из метро есть продуктовый. И «Макдональдс».
Это был дурацкий, отчаянный план, но других вариантов она не видела. Она покормила Улю, поцеловала её в теплую макушку и решительно открыла дверь.
Марьяна Петровна заразилась вирусом на прогулке, и вот уже три дня она ходила по лестничной площадке перед закрытой дверью своей квартиры. Ника поняла, что она не успеет и забежать обратно в квартиру, и закрыть дверь. Они бросились друг на друга одновременно, но Ника сумела столкнуть заражённую соседку, и они вместе кубарем покатились по лестнице. Последнее, что слышала Ника, был щелчок автоматического замка входной двери в её квартиру.
***
Так вот, оказывается, что значит «ни жив ни мёртв». Это была смешная мысль, она подумала её ещё немного. Ася боялась
