Книга Во власти тирана - Демьяна Нур

Рустам вдохнул глубоко, пытаясь подавить в себе это чувство, но знал — оно не умрет, пока не найдет свое разрешение.

Он знал, что вечером, когда ночь окутает мир своим мраком, она вернется к нему во сне, будто призрак минувших дней, чтобы напомнить о себе.

— Ай, Аааа

Послышался истошный крик из ванной, куда несколько минут назад его новая пассия Диана!

Диана?

Рустам вскочил с кровати и побежал в ванную, чтобы выяснить, что там происходит!

Мужчина выбежал из спальни и остолбенел.

Диана, хрупкая и миниатюрная, стояла абсолютно голой в центре гостиной, потирая красное от ожога запястье.

Но привело его в ступор вовсе не голое тело его временной подружки для сексуальных утех.

Вместо нее, он видел совершенно другую…

Воспоминания о Амалии и их сыне обрушились на Рустама как водопад, сметая все, что было создано в его разуме амнезией.

Буря чувств потрясла его существо, словно смерч, и он почувствовал, что каждая клетка его тела наполнилась неописуемой, дикой болью.

Вот, Амалия, стоит мокрая и голая посреди гостиной дома, который он оставил ей, когда уходил.

Любовь, которая казалась утраченной в петле забвения, вновь пробудилась в его сердце, расцветая как роза весенним утром.

Он вспомнил, счастливые моменты вместе, пусть на тот момент и любовь его была не взаиной.

Мелодия их жизни раздавалась в его ушах, напоминая обо всем, что они разделяли в прошлом.

Вместе с воспоминаниями пришла и боль, ужасающая и всеобъемлющая.

Рустам почувствовал, как у него затрещали в висках мощные толчки, будто гром взрывался внутри его черепа.

— Рустам! Что с тобой?

Забыв о своей травме, встревоженно спросила Диана.

Но наткнувшись на жестокий взгляд Рустама, притихла.

— Пошла вон!

Хватаясь за голову прошипел Рустам.

Головная боль была столь сильной, что он едва смог сжать зубы, чтобы не вырвать крик боли.

Но теперь, в этой боли не было места ненависти или обиде.

Отрешенная от своего прошлого чувства обиды и злости к Амалии растворились в бескрайних просторах его души, словно испарились под лучами июньского солнца.

Сколько же боли я ей причинил.

Она не была моей невестой.

Она была для меня всем миром!

Рустам закрыл глаза и сконцентрировался на внутренних ощущениях, на биении его пульса.

Он понял, что любовь и принятие — это ключ к истинному его исцелению.

В порыве чувств он вдохнул свежий воздух и впился в бездонные глубины своих воспоминаний, готовый принять все — как прошлое, так и будущее.

79. Важное решение

Рустам.

Спустя неделю после того, как Рустам вспомнил все.

Тучи тяжело нависали над густым лесом, отражая изменчивые эмоции Рустама, который стоял на краю обрыва, молча вглядываясь в бездонную пропасть.

Его глаза отражали бушующие внутри чувства, уже давно идущие войной с покоем его сердца.

За последнюю неделю, Рустам практически каждый день приезжал к дому Амалии и их сына, заглядывая из далека в окна.

Он видел их силуэты и его сердце щемило от тоски.

А войти и попросить у Амалии прощение, ему было ужасно стыдно.

Только представьте.

Такой сильный, непоколебимый мужчина, боялся сказать такое важное и простое слово как: Прости.

Все внешние признаки говорили о его успехах, дорогие костюмы, роскошная квартира, уважение коллег и подчиненных.

Но лишь он сам знал, как часто его мысли возвращались к ней, к Амалии.

Ее аромат, ее нежные прикосновения, ее теплый смех — стали оживать в его памяти, будто коварное пламя, что неугасимо разгоралось даже среди ледяных волн его рассудка.

Рустам вздохнул, отвернувшись от пропасти, и погрузился в свои размышления.

Он знал, что не может продолжать искать утешения в пустых развлечениях и материальных благах.

Ему, как и два года назад теперь хотелось семью, детей и ее…

Лицо Амалии, ее глаза, вселяли в него тепло и доброту, которые никакие бесконечные встречи и вечеринки не могли его навсегда заменить.

Внезапно, звук трескучего грома разорвал тишину, заставив Рустама вздрогнуть.

Он оглянулся, видя, как негромкий дождь начинал строчить линии на земле, встречаясь с пылью и листьями. Этот природный шепот проник в его душу, будто напоминая о том, что и в самом бурном шторме можно найти мир и спокойствие.

Рустам понял — ему пора вернуться.

Вернуться не только домой, но и к самому себе, к своим истинным чувствам.

А она ведь после того, как я очнулся, тянулась ко мне.

А я кретин.

Какой же я кретин!

В его груди загремело что-то новое, что-то, что требовало выхода на поверхность, чтобы освободиться от оков и открыть дверь в будущее, неизведанное и непредсказуемое.

С недосягаемым вздохом он повернулся и направился обратно к своей машине, сердце стучащее громче, чем удары молнии, что освещали его путь к новому началу.

Рустам уже несколько часов решался встретиться с Амалией лицом к лицу.

А когда решился, понял, что находится в не совсем трезвом уме, но если он сейчас отступит…

Возможно в следующий раз, он сделает это не скоро.

Рустам с трудом удерживался на ногах, его взгляд был искажен алкоголем, но решимость блеснула в его глазах.

Ливень размывался в потоках воды по улице, окутывая его водяным покрывалом.

Молнии разрывали темное небо, словно гневные разрывы в сердце самой земли.

Его кулаки стучали по двери, звук утопал в раскатистых громах.

Внутри раздался шорох, затем тихий шепот.

Дверь открылась, и перед Рустамом стояла Амалия, сын укрывался за ее ногой, взгляд его был испуганным, но любовь к маме сверкала в его глазах.

Амалия смотрела на Рустама смешанным чувством отвращения и сострадания.

— Что тебе нужно, Рустам? — спросила она дрожащим голосом.

— Прости меня, Амалия. Я такой идиот. Я хочу быть с тобой, быть отцом нашему сыну. Пожалуйста, дай мне шанс исправить свои ошибки.

Амалия молча смотрела на него, в ее глазах теплилась искра надежды, но тень разочарования не покидала ее сердце.

Она молчала, словно взвешивая в своей душе все произошедшее.

Взгляд Рустама опустился чуть ниже, увиденное вмиг отрезвило его.

— Ты беременна?

Удивлённо спросил Рустам.

Девушка, будто защищаясь, прикрыла уже довольно большой живот рукою.

— Прости, что не сказала тебе об этом. Я бы не стала требовать с тебя алименты на содержание этого ребенка. И отцовства я делать не стану.

— Сука!

Обессиленно произнес Рустам и отступив на два шага, уселся на мокрые ступеньки.

— Какой же я дол*аеб, а!

Рустам опустил голову, его плечи опустились от