Богиня качнула головой.
— Напротив, жизни рядом с разломом может быть даже чересчур. Но это необязательно будет такая жизнь, которая тебя понравится.
— И не найдете. Хаос не станет демонстрировать свои козыри, поэтому ты правильно догадался — источник, который его подпитывает, хорошо спрятан. И я могу тебя к нему отвести… но лишь в том случае, если ты останешься таким, как сейчас.
— Таким, как сейчас, это в смысле мертвым? — на всякий случай уточнил я.
— Твое тело пока находится в стазисе, поэтому ты ни жив и ни мертв, — испытующе взглянула на меня Ферза. — Девушка, которой я тебя поручила, способна удерживать тебя в таком состоянии достаточно долго. И она это уже делала. Но я не стала бы подвергать ее хрупкий разум повторному испытанию. Один раз твою смерть она уже пережила, и было бы неразумно заставлять ее переживать за тебя снова.
Я вздрогнул.
— Сейчас ей ничего не грозит, — успокоила меня богиня. — На ваше общее счастье, леди способна за себя постоять. Однако у хаоса много слуг. И как минимум один из них знает твое слабое место. Даже находясь под надежной защитой, Натали Корн рано или поздно уснет. И вот тогда у хаоса может появиться новая марионетка.
— Ты готов отправиться за грань, Артур? — тихо спросила меня Ферза, заставив скрипнуть зубами от мысли, что это я привел хаос к Натали.
Я хмуро кивнул.
— Конечно, веди.
Она в ответ мягко улыбнулась. А в следующий миг я ощутил, что снова распадаюсь на миллионы крохотных пылинок и на какое-то время просто перестаю быть… пока все та же неумолимая сила не собрала меня воедино и не вышвырнула в настолько неожиданном месте, что сам я бы точно не додумался, что мне стоит сюда наведаться.
Глава 15
Это оказалось дно… самое обычное морское дно, только без воды, водорослей и морских обитателей. Кроме песка и камня тут практически ничего не было. Ну если не считать посверкивающих тут и там крохотных искорок, придающих хоть какое-то разнообразие унылому пейзажу.
Песка, правда, было совсем немного, и весь его словно кто-то размазал огромной лопаткой по выщербленному от времени каменному плато. Тут и там вверх вырастали закругленные со всех сторон, явно обласканные волнами скалы, которые местами походили на самый настоящий лес. Порой взгляд цеплялся за беспорядочные нагромождения камней, в щелях между которыми что-то поблескивало. Однако в целом плато просматривалось достаточно хорошо, поэтому довольно скоро я заметил огромную черную полосу, протянувшуюся от края и до края и, кажется, убегающую далеко за горизонт.
Полнясь нехорошими подозрениями, я вскарабкался на ближайшую каменюку и, покрутив головой, помрачнел — это оказался разлом… здоровенное, тянущееся из ниоткуда в никуда широченное ущелье. И что-то мне подсказывало, что я нашел тот самый разлом, из которого в наш мир лезла всякая гадость.
«Гадость» я, кстати, тоже увидел — она оказалась похожей на поднимающиеся со дна ущелья воздушные пузыри. Черные, маслянистые, с неровными очертаниями, они тут и там взлетали над разломом. На какое-то время будто зависали в воздухе, а потом падали на плато и разбрызгивали вокруг себя такую же черную жижу.
Причем жижа была непростой. Вместо того чтобы растечься в самую обычную лужу, эта дрянь довольно шустро собиралась в небольшие шарики или, наоборот, ленточки, после чего стремительно пряталась по щелям и забивалась во всевозможные норы, отчего казалось, что камни возле разлома сплошь вымазаны дегтем.
Иногда, правда, щели оказывались забиты так плотно, что новым каплям некуда было деваться. И вот тогда они начинали суматошно бегать по плато, тыкаться во все возможные щели. Оттуда в них выстреливали длинными щупальцами успевшие спрятаться раньше соседи, нередко случалась короткая схватки, после бездомный «шарик» или вливался в щель, или же, слегка потеряв в массе, катился дальше, продолжая старательно искать укрытие.
Некоторое время за ним понаблюдав, я пришел к выводу, что если они и неживые, но в определенной степени способны соображать. Более того, они менялись! Иногда сливались в более крупные образования, а иногда у них появлялись даже какие-то подобия конечностей! Однако такого странного, а порой и жуткого вида, что даже мне становилось не по себе.
В какой-то момент я все-таки понял, что именно меня во все этом смутило — те существа, которых порождал разлом, словно пытались повторить существующие в нашем мире формы жизни. Однако, будучи неспособными понять законы, по которым боги их создавали, «капли» лепили из себя все подряд, порой совмещая несовместимое и сочетая знакомые нам формы самым причудливым образом.
Я видел щупальце осьминога, выросшее на спине у некоего подобия придонной креветки. Видел зубастую рыбью голову, торчащую из хвоста плоской, словно приплющенной камнем змеюки. Видел трехногое нечто с одним глазом и четырьмя ртами, расположенными прямо на лапах. Длиннолапую криворогую «колбасу», похожую на морского ежа и водоросль одновременно…
Все это выглядело как неумелая попытка сотворить нечто новое. Как эксперимент или же подопытные образцы в лаборатории сумасшедшего ученого, который, чудом однажды создав что-то хорошее, вдруг напрочь позабыл, как это сделано, как выглядит и по какому принципу работает. А теперь пытался составить отдельные части живых существ наугад, упорно сочетал несочетаемое и при этом действовал вопреки всем законам и правилам, которые по непонятной причине тоже испарились из его дырявой головы.
Еще я заметил, что в те щели, где что-то посверкивало, порожденные разломом твари пытались залезть особенно усердно. Порой мне казалось, они их даже вынюхивали, а если вдруг находили, то прямо-таки ввинчивались внутрь, словно там их ждала славная добыча.
Искорки после этого быстро гасли, отчего на плато становилось на одну миллионную частичку темнее. Или же торопливо взлетали, стремясь отыскать другое убежище, где настырные твари их не найдут.
Правда, чем дальше от разлома, тем меньше становилось как тварей, так и бегущих от них искорок. А там, где находился я, ни тех ни других и вовсе не было.
Однако само явление меня заинтересовало, поэтому я спрыгнул со скалы и отправился разведывать обстановку.
К сожалению, темные тропы в этом месте открыть было нельзя. Собственно, Тьма как неотъемлемый элемент мира вообще тут отсутствовала. Я ее не видел, не слышал, не чувствовал, что, кстати, подтверждало идею с разломом. А если и оставалась во мне мельчайшая ее частичка, то была настолько слаба, то при всем желании ничем не смогла бы мне помочь.
Пришлось идти пешком, как простому смертному, которому, между нами говоря, здесь тоже было не место. Это плато, насколько я понял, вообще не создано для привычной мне жизни. Оно выглядело мертвым… но при этом и условно живым, вот только та жизнь, что на нем существовала, была противна самой моей сути. Этакая антижизнь. Наша полная противоположность. И думаю, я уже знаю, кто мог бы создать здесь этот зловещий заповедник.
