вызывать. А потом в больницу.
Если бы не Зорин, я бы ничего не смогла решить… Я просто ждала, когда мужчина всё решит за меня. С ним я всегда чувствовала себя в безопасности. И сейчас… Опять. И так нахлынуло. Воспоминания начали топить нутро, что становилось больно дышать. Столько же хорошего между нами были. Не просто секс. А мы действительно наслаждались общением друг с другом! У нас всегда были темы для разговоров. Он был не просто любовником, другом…
Не знаю, сколько времени прошло, но я моргнула и вот уже еду с Максимом в его машине. Это шок? Я не знаю.
— Спасибо, — говорю ему и медленно моргаю.
— Сейчас доедем до больницы. Болит что-то?
— Голова немного…
Макс вырубился и прибавил газа. Вскоре мы уже входили в клинику. Меня проверили на всё. Буквально. Сделали даже МРТ! Мне стало ещё хуже, как я представила счёт за обследование. Боже, все мои сбережения уйдут, наверное, придётся продать машину…
Я сидела в палате, когда туда зашёл Зорин.
— Врач сказал, что всё хорошо. Только пара синяков.
— Да, нормально, я же говорила. Сейчас придут анализы крови и можно уезжать, — я тяжело вздыхаю и поднимаю взгляд на авокадика.
Сердце замирает от нежности к этому мужчине. Как же я скучала по нему все эти недели. Каждый день. А он? Он скучал? Почему не звонил, не писал? Неужели ему всё равно на меня. Неужели всё было игрой… Мне хочется плакать, истерика зарождается в груди. Я не знаю, смогу ли когда-то спокойно реагировать на Макса. Нужно успокоиться. Вдох-выдох.
— Спасибо за всё, Максим, — его голубые глаза фокусируются на мне. — Я… Я не знала, кому ещё позвонить, я так сильно испугалась.
— Ты всегда можешь мне звонить, Нина. Я приеду.
— Я… — что здесь сказать? Я не могла даже голос его слышать, слишком больно. — Спасибо. Ещё раз извини, что отвлекла. Ты… Можешь ехать, я дождусь результатов и тоже поеду.
Зорин посмотрел на меня таким взглядом, что я сразу замолчала. Умеет он заткнуть мне рот лишь взглядом. Макс сел на стул, широко расставив ноги.
— Что… Что с моей ласточкой? — спросила про машину.
— Откачают, — усмехнулся мужчина. — Я так и знал, что ты себе Купер возьмёшь. Сама мелкая и машина такая же. Чемодан и тот больше.
— Эй! — возмущаюсь я. — Не говори так о моей детке. Она прекрасна! И зелёненькая.
— Зелёненькая… Ну, это решает.
— Знаешь, что? — наигранно возмущаюсь.
— Ты мне сейчас скажешь, — широко улыбается.
Я улыбаюсь в ответ.
А потом улыбка пропадает с лица. Резко. И становится так больно. Я обнимаю себя руками.
— Почему, Макс? — спрашиваю тихо, глаза наполняются слезами. — Зачем ты сделал это с нами? Почему не пытался вернуть? Мне так плохо без тебя до сих пор, — слёзы начинают катится по щекам.
Я некрасиво всхлипываю и реву в голос. Закрываю лицо руками, меня просто разрывает от рыданий. Я выплескиваю всю боль, что копилась во мне за эти недели.
— Хоть бы смс написа-а-а-ал, — продолжаю выть.
Макс молчит. Я смотрю на него сквозь пальцы, а он так и сидит на месте, лишь челюсть сжимает. Бесчувственный баран! Муфлон! Скот!
— Какой ты козёл! — выкрикиваю я. — Хоть бы сделал вид, что тебе не всё равно! Убирайся!
— Ты хотела смс получить? — говорит тихо, голос такой интенсивный, что слёзы мгновенно высыхают, а волоски становятся дыбом.
Ой-ёй, авокадик мой злится.
— Ты сама меня бросила! А потом ещё хотела, чтобы я за тобой бегал? Просто взяла и бросила. Ушла тихо, как трусиха! Ты просила не мешать тебе, вот я, блять, и не мешаю, Нина. Ты же этого хотела, а? — а мне хочется обратно в камеру МРТ залезть, лишь бы подальше от разъярённого мужчины.
Макс встает со стула и начинает мерить шагами палату, раз за разом взъерошивает волосы.
— Сначала я подумал, что это шутка. Ну куда ты ушла, всё же нормально было. А потом понял, что не вернёшься. Гордость во мне взыграла, ушла и ладно, — ухо слова бьют хлеще кулаков. — Но потом я решил, нахер гордость, это же моя бабочка, наверное, ПМС у неё. Мы же не можем порознь. Я, как маньяк, сука, выслеживал, тебя, а ты с ками-то то уёбком милуешься на глазах у НАШЕЙ собаки! Не прошло и два дня, а ты уже язык суёшь в глотку другого мужика! Клянусь, я чуть не убил его, не знаю, как сдержался. Разберись в себе, а потом мне предъявы кидай, дура!
Он видел тот один единственный раз, когда Федя полез переводить нашу дружбу в другую плоскость. Вскакиваю с койки и подхожу к Зорину, задираю голову и смотрю на него со злостью, полностью зеркалю его взгляд.
— Разобраться в себе? Я во всём виновата? Это ты сказал, что хочешь закончить всё и жить нормально! — толкаю его в грудь.
Это он всё испортил!
— Чего? — натурально удивляется блондин.
— Того! Ты сказал после того, как получил партнёрство, что надо заканчивать весь фарс с помолвкой и свадьбой и жить нормально. Что мне оставалось делать? Ждать, когда ты меня бросишь?!
Макс хмурится, а потом в удивлении поднимает брови.
— Блять, ты поэтому ушла? — хрипло спрашивает.
— А этого мало?
— Нина… — столько боли в его голосе.
Он кладёт руку мне на щёку и нежно гладит.
— Я имел в виду, что фарс с фальшивыми отношениями заканчивать и переходить к настоящим. Я ж тебя… П*здец как. С самого начала.
Я хватаю ртом воздух, как та самая рыба-бабочка. Моргаю раз, другой. Это получается… Получается…
И именно в этот момент заходит медсестра. Она словно и не замечает, что в этот момент моя жизнь вновь рушится и возрождается заново. Мы с Максом смотрим друг на друга, пока та тараторит.
— Так, анализы готовы. Всё хорошо. Сейчас пройдём на кресло. Но врач говорит, что с плодом должно быть всё в порядке.
Мы с Зориным синхронно поворачиваемся к медсестре.
Я чувствую, как ноги начинают слабеть. Я несколько раз сглатываю пересохшим горлом прежде, чем уточнить.
— С плодом? С плодом моего воображения?
47
Я беременна.
В голове только и билась эта мысль.
Меня посадили на кресло, осмотрели, а потом сделали УЗИ…
10 недель!
С ума сойти.
Я смотрела на экран и не могла поверить, что там настоящий человек. Наш человек. Макс не отходил ни на шаг. Щурился, пытался что-то рассмотреть. А я даже не знала, что чувствовала в моменте. Я просто словно превратилась в ледышку. Не могу