меня не нужно, — негромко ответил Рихтенгден, — Я просто не вижу, что еще можно сделать. Боюсь, что ситуация дальше будет только ухудшаться.
— У вас есть основания для таких выводов? — генерал все еще не отошел от вспышки гнева.
— К сожалению, да. По моему запросу эксперты люфтваффе провели анализ повреждений, полученных нашими самолетами, поддерживавшими атаку восьмого танкового полка. Помимо нескольких пробоин от пуль, выпущенных из авиационных пулеметов, зафиксированы два типа повреждений. С земли по «мессершмиттам» и «юнкерсам» велся огонь из крупнокалиберного пулемета ДШК и из противотанкового ружья «панцербюксе-38».
— Ничего нового, — пожал плечами генерал, — русский стрелок и раньше часто использовал это оружие.
— Вы правы, герр генерал, но есть один нюанс. Огонь из пулемета и противотанкового ружья велся одновременно. Как минимум, два наших самолета имеют повреждения обоих видов, а выжившие пилоты утверждают, что получали попадания с разных направлений.
— А вот это уже действительно плохо, — мгновенно помрачнел генерал. — Идите полковник, приводите нервы в порядок. Мне нужно обдумать полученную информацию. Вы-то сгрузили свои выводы на меня и считаете свой долг выполненным, а мне об этом теперь предстоит докладывать наверх. А там, знаете ли, очень не любят выслушивать неприятные подробности, зато просто обожают рубить с плеча…
* * *
Ближе к вечеру к нам на бронеавтомобиле приехал Судоплатов.
— Я получил приказ на нашу эвакуацию из котла, — сообщил мой непосредственный начальник после обмена приветствиями.
— Без гранатометных рот бойцы генерала Захарова танки Роммеля не остановят.
— Роты остаются здесь. Эвакуируемся только мы и трое твоих людей — Игнатов, Никифоров и Серова.
— Когда?
— Сегодня ночью со стороны Москвы по внешнему фронту окружения нанесут удар танковая бригада и стрелковая дивизия. Мы должны быть готовы воспользоваться пробитым коридором.
— Утром начнется немецкая атака, а здесь, — я кивнул в сторону позиций майора Егорова, почти полностью отсутствует ПВО. Если мы эвакуируемся…
— Я знаю. Мне обещали, что будет поддержка с воздуха.
Я на мгновение прикрыл глаза. Немцы оттянули почти всю свою авиацию на фланги, пытаясь остановить рвущиеся вперед советские танковые бригады, уже прорвавшие оборону пехотных дивизий и сейчас громящие их тылы и позиции тяжелой артиллерии. Тем не менее, пара десятков Ju-87 и примерно столько же мессеров у Роммеля осталось, и ослабленной группе генерала Захарова этого могло вполне хватить.
— Павел Анатольевич, утром они опять ударят здесь, причем сосредоточат все силы на одном направлении. Во-первых, по мнению немцев, заслон на западе от шоссе потрепан значительно меньше, чем восточный. Во-вторых, они захотят отбить свои поврежденные танки, чтобы отремонтировать их и снова ввести в строй. Ну и, конечно, прорыв к Москве… Думаю, от этой затеи командование вермахта не откажется до последнего.
— У меня приказ, — напомнил Судоплатов.
— У вас ведь есть прямая связь с товарищем Берией. Можно объяснить ситуацию…
— Не получится. Как я понял, на самом деле приказ исходит с самого верха. Собирайтесь. Через пятнадцать минут выезжаем.
Я хотел ответить, но зуд импланта заставил меня отвлечься.
— Павел Анатольевич, похоже, немцы сами решили все за нас, — я невесело усмехнулся, — генерал Роммель не стал ждать завтрашнего утра. Думаю, их воздушный разведчик доложил в штаб о нашей активной возне вокруг подбитых танков, и вряд ли им это понравилось. Через пятнадцать-двадцать минут начнется атака противника. Танки уже прогревают моторы, а до заката еще есть время. Мы ведь не нарушим приказ товарища Берии, если задержимся здесь на пару часов?
Судоплатов посмотрел на меня долгим взглядом, и мне показалось, что его губы тронула легкая усмешка.
— Мне нужна связь с командирами гранатометных рот, оставшихся на западной стороне шоссе, — спустя пару секунд, произнес Судоплатов. — Ты уверен, что там атаки не будет?
— Уверен. Максимум — имитация активности.
— Тогда мои роты однозначно понадобятся нам здесь.
* * *
— Мой Фюрер, сложившаяся ситуация на флангах группы армий «Центр» требует принятия срочных мер, — в голосе начальника генерального штаба сухопутных войск звучало неприкрытое беспокойство, — Русские танки, прорвав позиции пехотных дивизий, продвинулись вглубь нашей территории на пятьдесят-восемьдесят километров. На севере мы потеряли Клин, на юге — Калугу, а наши танковые дивизии ослаблены и связаны боями на ближних подступах к Москве.
— А как же два танковых полка, изъятых у Роммеля? — вскинулся Гитлер, — Почему они вместе с механизированными корпусами Гота и Гёпнера еще не остановили удары русских?
— Противник постоянно вводит в бой свежие резервы. Разведка не докладывала о том, что русским удалось накопить на флангах такие силы. По нашим данным их вообще не должно здесь быть. На севере контрудар по частям красных в районе Клина несколько замедлил продвижение советских танков, но пока не дал ожидаемых результатов. Задействованных нами сил оказалось недостаточно. На юге ситуация еще тревожнее. Предназначенный для нанесения контрудара танковый полк из группы генерала Роммеля еще в пути, а своими силами генерал-полковник Гот с наступлением противника не справляется. Ночные артиллерийские удары русских выбили в наших танковых и механизированных соединениях слишком много техники. В результате ослабленные дивизии понесли в наступлении неприемлемые потери. Теперь третья танковая группа — одно название. Она мало чем отличается от изнуренной боями обычной пехотной армии. У группы Гёпнера дела обстоят чуть лучше, но он тоже не в состоянии сдержать такой натиск.
Гитлер нервно мерял шагами зал совещаний, постоянно возвращаясь к картам, разложенным на длинном прямоугольном столе.
— Почему Роммель до сих пор не рассек окруженную группу русских войск в районе Рогачевского шоссе и не вышел на окраину Москвы?! — Гитлер обвел высших офицеров вермахта злым взглядом.
— Русские применили новое противотанковое оружие, мой Фюрер, — негромко ответил генерал Йодль. — Восьмой танковый полк понес большие потери, и генерал Роммель был вынужден провести перегруппировку и взять паузу для анализа ситуации и выработки новой тактики. Прямо сейчас его танковая группа вновь перешла в наступление и ведет бой. Роммель обещает, что в ближайшие часы с окруженными русскими дивизиями будет покончено.
— Нам это не поможет! — нервно возразил генерал-фельдмаршал Вальтер фон Браухич. — Даже если наступление Роммеля будет иметь успех, у него нет перспектив. Подвижные соединения понесут значительные потери и не смогут в дальнейшем помочь нам отразить наступление противника на флангах. В сложившейся ситуации нужно срочно прекращать наступление на Москву и выводить танковые и механизированные соединения из района Рогачевского шоссе на помощь частям наносящим контрудары по прорвавшимся русским танкам.
— Остановить наступление на Москву!? — Гитлер, и так не отличавшийся прямотой осанки, казалось, ссутулился еще сильнее. — И это я слышу от главнокомандующего сухопутных войск Рейха? От высшего офицера, получившего рыцарский крест за Польскую кампанию и звание генерал-фельдмаршала за
