Я воззрилась на Лулу.
— Ну, я просто хотела проверить, работают ли новые батарейки, — пояснила Лула.
— Так как ты думаешь, сколько стоят эти груди? — спросил Салли. — Ты думаешь, они будут на мне здорово смотреться?
— Салли, это настоящая грудь.
Салли наклонился пониже и присмотрелся:
— Проклятье.
— Ой-ой-ой, — произнесла Лула. — Даже не знаю, как тебе сказать, но мы кое-кого упустили.
Я огляделась вокруг. Кунц смылся.
— Салли, проверь мужской туалет, Лула, стой здесь. Я посмотрю, нет ли его снаружи.
— Что делать с Джойс? — поинтересовалась Лула. — Может, свалить ее в угол, чтобы люди не спотыкались?
Глаза у Джойс остекленели, а рот распахнулся. Кажется, дыхание у нее было вполне в норме, учитывая, что она только что схлопотала несколько вольт.
— Джойс? — позвала я. — Ты в порядке?
Одна рука у нее дернулась.
Стала собираться небольшая толпа.
— Голова закружилась, — поясняла я всем и каждому.
— Я читала в одной инструкции, что люди иногда могут обмочиться, когда у них приступ головокружения, — сообщила Лула. — Не ждет ли нас такая забава?
Ноги Джойс засеменили по полу, а глаза вошли в фокус.
Лула приподняла ее и усадила на стул.
— Тебе следует показаться врачу после таких приступов, — советовала Лула.
Джойс согласно кивнула:
— Да. Спасибо.
Мы всучили Джойс холодное пиво, а сами отправились искать Кунца.
Я вышла на улицу к Морелли.
— Ты видел Эдди Кунца?
— Как он выглядит?
— Рост пять-одиннадцать. Бодибилдер. На нем были надеты черные брюки в складку и черная рубашка с короткими рукавами.
— Ага, видел его. Он уехал пять минут назад. Сел в «шеви блейзер».
— Он был один?
— Угу.
— Никто за ним следом не поехал?
— Нет, насколько я заметил.
Я вернулась в бар и остановилась у входа, высматривая Салли и Лулу. В помещении было столпотворение, и уровень шума явно возрос. Меня пихнули вперед, а потом резко дернули назад, и я очутилась лицом к лицу с рассерженной дамой, которую не узнавала.
— Я знаю, что это была ты! — заявила она. — Ты сука.
Я отпихнула ее руки:
— Что за проблемы?
— Ты моя проблема. Все было прекрасно, пока не появилась ты.
— О чем вы говорите?
— Ты знаешь, о чем я говорю. И если есть хоть капля разума в твоей большой тупой башке, ты уберешься из города. И умчишься, куда глаза глядят. Потому что, если не послушаешь, то я найду тебя и превращу в кучу углей… как твою квартиру.
— Вы устроили пожар в моей квартире!
— Черт, нет, не я. Разве я похожа на сумасшедшую, чтобы вытворить такое?
— Да.
Она очень тихо засмеялась, но в глазах не было ни малейшей эмоции, которую можно было связать с тем, что называют весельем.
— Верь, во что хочешь. Просто держись подальше от моего дружка.
Она грубо оттолкнула меня, гордо прошествовала в направлении двери и исчезла в толпе.
Я, было, направилась за ней, но вмешался парень, стоящий рядом.
— Так, — произнес он, — не хочешь ли заиметь собственного дружка в полное свое распоряжение?
— Боже, — возмутилась я. — Займись-ка своим делом.
— Эй, — продолжил он, — просто попроси. Зачем так нос задирать?
Я обошла его, но женщина уже исчезла. Я прошла через помещение к двери. Выглянула наружу. Потом вернулась внутрь и огляделась. Безуспешно.
Салли и Лулу я обнаружила в баре.
— Это невозможно, — поделилась Лула. — Народу, как селедок в бочке. Тут выпивку с трудом достанешь, не то, что кого-нибудь найти.
Я сообщила, что Морелли видел Кунца, уезжающим на «блейзере», но про рассерженную женщину им не рассказала. Эта женщина к делу не относилась. Наверно.
— Если тут больше ничего не намечается, мы с Салли смываемся отсюда и пойдем туда, где, как он знает, есть хорошая музыка, — сообщила Лула. — Хочешь пойти с нами?
— Нет, спасибо. С делами я закончила и отправляюсь в постель.
Салли и Лула многозначительно попихали друг друга локтями.
* * *
— ТАК ЧТО СЛУЧИЛОСЬ? — вопросил Морелли, когда я вернулась в пикап.
— Ничего.
— Как всегда?
— Ага, только на сей раз не случилось еще более ничего, чем обычно.
Я порылась в сумке, нашла телефон и позвонила Кунцу. Никакого ответа.
— Это уж слишком странно. Зачем ему нужно было так спешно покидать бар?
— Ты с ним была все время? Может, кто-то передал ему еще один ключ, и он решил действовать на свой страх и риск.
Мы все еще стояли у тротуара, а я обдумывала, стоит ли пойти обратно в бар и поспрашивать.
— Подожди здесь, — сказала я Морелли.
— Снова?
— Это займет лишь пару минут.
Я подошла к бармену, который присматривал за баром как раз тогда, когда на нашу голову свалилась Джойс.
— Вы помните темноволосого парня, что был со мной? — спросила я. — Одетого во все черное.
— Ага. Эдди Кунца.
— Вы его знаете?
— Нет. Какая-то женщина пришла около семи, прямо как я заступил на смену. Она дала мне фотографию Кунца и десятку, чтобы я передал ему записку.
— Вы знаете, что было в записке?
— Нет. Она была в запечатанном конверте. Хотя, должно быть, что-то приятное. Он ушел почти сразу, как прочел ее.
Ну да, конечно.
Я вернулась к Морелли, опустилась на сиденье и закрыла глаза.
— Все, делайте со мной, что хотите — я сдаюсь.
Морелли повернул ключ в гнезде зажигания:
— Звучит так, будто тебя мешком пришибли.
— Сама себя довела. Сегодня я сглупила. Позволила сбить себя с толку.
Самое постыдное то, что я сразу не догадалась допросить бармена. И это не все, что меня расстроило. Морелли тоже меня довел. Он не понимал ничего насчет банки для печенья. Он дал своей матушке за столом неправильный ответ. И как мне не ненавистно признавать, но меня беспокоило око бабули Беллы. Боже мой, а что, если она права, и я беременна?
Я взглянула на Морелли. Его черты смягчил полумрак, но даже в темноте на его правой брови виднелся тонкий как бумага шрам. Несколько лет назад Морелли напоролся на нож. И, наверно, напорется еще не на один. Или, может, на пулю. М-да, не очень утешительная мысль. Да и его личная жизнь не служила утешением. В прошлом Морелли мало внимания уделял романтике. Время от времени он выказывал вспышки покровительственной нежности по отношению ко мне, но я никогда не была на первом месте. Я была только другом, наподобие Терри Гилман и оскорбленной женщины, кем бы она, черт побери, не была.
