задерживается.
– За нами зайдут?
– Да. Я зайду. Хотя, если понадобится еда, то можете обратиться к стражнику. Он поможет.
– Ха! Приятно слышать.
Они пожимают друг другу руки.
Нарион уходит. Эллин совсем сонный, но отчего-то рогатый историк не сомневается, что Нарион из тех, кто может лечь спать глубокой ночью, а проснуться ранним утром. Юлий же и сам такой. Он смотрит вслед Нариону с тяжелым сердцем, оглядываясь по сторонам.
Это странное чувство, которое невозможно описать двумя словами. От него даже ощущение, словно в ушах какой-то звон. Чувство, близкое к сожалению. Сожалению о том, что все вокруг может рухнуть по твоей вине.
Это какое-то странное слияние ощущений своей незначительности, полного давящего бессилия и… Собственной способности разрушить жизнь не просто города, но целого континента. От этого слияния воняет страхом. Интересно, что испытывал Рум Арманис, понимая, что его чудовищные механизмы покорят весь континент и уничтожат зверолюдские царства? Что-то подобное? Или у него не было никаких сомнений?
Юлий тяжело вздыхает. Кто-то должен нести бремя тяжелых решений. Ради будущего Юлианской Империи, которая когда-нибудь должна накрыть собой и этот континент. Юлий заходит в помещение. Тут тоже светокамни, но их немного, и они тусклые. И все же, одного бы хватило. Ох уж эта монардская расточительность и жажда пускать пыль в глаза. Иметь под боком чудовищные трущобы и заниматься подобным… Впрочем, юлианцы ненамного лучше.
В помещении меж комнатами довольно тихо. Все уже разбрелись? Юлий, конечно, думает о том. что неплохо было бы обсудить их дальнейшие действия, но все же пожимает плечами. Все это можно сделать и завтра. Он открывает дверь.
– Юстин, а ты… – начинает он и встает, как вкопанный.
На одной из кроватей сидит Ялия, ее ноги скрещены. Смотрит на него, как хищница, которую, возможно, стоит опасаться. На ней не платье, но какая-то светлая тонкая ткань.
– А Юстин…
– Закрой дверь, – она не просит. Это похоже на приказ.
Ялия поднимается. Юлий не может противостоять ее властному голосу и прикрывает дверь. В комнате становится чертовски темно.
Из-под темных штор вырываются только какие-то отблески уличного света. Из-за этого его взгляд начинает различать контуры фигуры Ялии, трудно уловимые еще и из-за белой ткани. Она приближается, а Юлий совершенно не хочет сопротивляться этому внезапному напору, когда она вгрызается в его губы.
ХОРА
Она идет к зданию, где проходит Совет. Слухи ползут быстро. Посланник Саввары требует выдачи ляока. В том числе из-за резни, которую учинила сама же Хора. Она держится поодаль. Ждет, когда покажется Истих.
Вот он. Не один, его сопровождает стража. Хора идет за ними, оглядывается по сторонам. Других ящеров не видно. Почему-то она очень боится, что тут покажется кто-то из клана Ур. Никого нет.
Рывок вперед.
– Истих!
Он оборачивается. Стражники тоже. Вторые поворачиваются настолько лениво, что их хочется ударить. Откуда такая беспечность?
– Хора? В чем дело?
– Нам нужно поговорить.
– Что-то срочное?
– Да! Очень срочное. И…
Она бросает взгляд на стражников, ничего не говоря. Вновь смотрит на Истиха, но он, кажется, понимает намек и кивает.
– Идем. Нам недалеко.
Очень скоро они оказываются в доме у Истиха. Их встречает его супруга, она не удивляется и даже не задает вопросов. Предлагает угощения, но Хора от всего отказывается.
От этих вопросов стражница остро ощущает голод. Она ведь правда давно не ела, но все равно аппетита нет совершенно.
И вот Истих и Хора сидят в гостиной вдвоем.
– В чем дело, Хора?
– Помните… Помните, мы говорили про нападение на Нирала?
– Перед церемонией?
– Да. Тогда. Тогда вы намекнули, что…
– Стой. Я не намекал. Просто сказал, что…
– Да, я поняла! Выслушайте. Простите, я… – она говорит резко, но тут же осаживает себя. Истих совершенно не гневается, кивает. Он серьезен и внимателен.
– Ничего. Все в порядке, продолжай.
Она рассказывает ему все. Про странные раны на теле Нирала, про мертвую эллинку…
– Я была там. Никакой ляока не устраивал резню.
– А кто же тогда?
Она трет запястье. Волнуется. Ей хочется наврать. Что-то подсказывает, что говорить правду опасно. А вдруг Истих на самом деле заодно с Ур? Вдруг она сейчас рассказывает тому, кто замешан в убийстве Нирала, но будто выхода нет. Все объяснения кажутся глупыми. Очевидно глупыми.
– Я нашла мертвую эллинку… И они напали. Ахара напали на меня.
– Ты их убила.
Он не спрашивает, не удивляется. Его морда кажется непроницаемой. Хора коротко кивает.
– То есть они все выдумали про ляока?
– Нет. Я выдумала.
– Ты?
– В доме было четверо. Я с ними справилась, но из подвала бежала толпа. Я успела выбежать на улицу, а там… Там мне пришлось соображать быстро.
– И ты решила свалить все на ляока?
– Да… И это не все. Ур забрали тело Нирала. Якобы для похорон в Савваре. Больше не дают на него посмотреть.
– Я слышал про этот бред. Нирал бы не хотел, чтобы его хоронили там.
– Да, я знаю, что он не был сторонником Саввары.
– Не был сторонником? – Истих усмехается. – Это еще мягко сказано. Он ведь скоро должен был официально принять илиссианство прямо в храме.
– Я думаю… – осторожно произносит Хора, чувствуя, что ее голос хрипит, будто что-то щекочет глотку. – Что за смертью Нирала стоит Ур.
– А колдующий ляока… Это выдумка, получается?
– Нет. Я сама видела.
Истих молчит. Потирает подбородок. Внимательно смотрит на Хору.
– Ты ведь слышала, что сегодня произошло на Совете?
– Саввара потребовала выдать колдующего ляока.
– Именно. А еще Сахсин ходил на встречу ахара и старейшин ляока… Скоро Зеленые кварталы могут закипеть. Ты ведь знаешь, что у ляока есть байка о том, что колдующий ляока – это Избранный, который избавит их от тьмы?
– Я слышала.
– Вот там много таких просыпается. И, возможно, старейшины не смогут их урезонить.
– И что тогда будет?
– Понятия не имею. Нирал и я раньше общались со старейшинами, но… Тот, кто был, скажем так, во главе их «мирной» делегации, тоже мертв, – пожимает плечами Истих.
– И что теперь будет?
– М? Ты о чем?
– С Ур? Что будет с ними?
– А что с ними может случиться?
– Они же… – она резко снижает тон. – Они же убили Нирала.
– Я так думаю. Ты так думаешь. И этого достаточно? Или хочешь признаться, что порешила ахара и спровоцировала международный скандал?
Его слова дубиной бьют по голове.
– Ляока, который участвовал в нападении на Нирала… Его ведь не казнили?
– Не казнили.
– Тогда…
– Потому что он уже мертв.
– Мертв? То есть… Как мертв?
– Якобы повесился на собственной рубахе. Я тело не видел, но… Как-то не очень верится.
А ведь у нее была мысль сходить с этому ляока. Хорошо, что она и там не засветилась.
– Поэтому, как видишь, остается только твое слово.
И самое омерзительное в том, что он прав.
– Знать бы еще, что это за ляока…
Она летит в пропасть, но Истих кидает ей веревку, пусть и сам явно не подозревает об этом.
– Я знаю, кто он.
А вот теперь он не смог сдержать на себе маску спокойствия. Истих смотрит на нее с изумлением.
– Что? Знаешь?
– Я видела его сегодня, но… Не знала, что делать. Он ходит в Каменный град.
– Он старейшина?
– Нет. Помощник какого-то преподавателя в Университете.
– И ты молчала?!
– Хора, ты
