на Грея в упор. – Я не врал. Хайнц и правда встречал вас в детстве. И я встречал вас, на самом деле не один раз.
– Сколько? – Грею показалось, что вокруг стихли все звуки.
– Что?
– Сколько раз ты меня встречал?
– Вместе с этой встречей – три. Во второй раз вы сами нашли меня. Вы не захотели возвращаться к людям, и мы прожили вместе чуть больше двух лет. Хайнц украл вас у меня. Я искал вас все эти двадцать лет и ни разу не смог даже близко подобраться. Он что-то сделал, иначе я нашел бы вас еще тогда, Мастер. Простите, что не рассказал сразу. У меня не хватило смелости, когда я увидел, что ваша память стерта, – опустил голову Фергус, уставившись в столешницу.
– Неужто я так угрожающе выгляжу? – невесело усмехнулся Грей.
– Я в ваших глазах незнакомец, – изломанно улыбнулся Фергус. Его лицо стало похоже на треснувшую маску. – К тому же еще и Грех. Не думаю, что вы бы поверили мне на слово. Пришлось импровизировать.
Грей не выдержал и отвернулся, с интересом разглядывая светлые занавески на окнах. Грех был прав – он ни за что бы не поверил тогда, и то, как мягко преподнесена была информация, помогало не упасть прямиком в пропасть. Грею словно бы давали время свыкнуться, осмыслить и распробовать, но этот вкус ему не нравился. Его словно затягивало в воронку, у которой не было ни конца, ни края. В памяти сохранились только образы, обрывки фраз и ощущений. Грею ужасно не хотелось копаться в своем детстве и выуживать оттуда то, что осталось, но его сознание делало это за него.
– Как можно забыть столько лет? – тускло спросил Мастер скорее сам себя.
– У Хайнца есть огромная жажда знаний. Он всегда что-то изучал и делал. Когда я был его учеником, он экспериментировал с памятью, – выдохнул Фергус.
– У меня в голове не укладывается то, что я жил бок о бок с тобой и не помню.
– Но вы ведь и детства как такового не помните, так?
– Так, – кивнул Грей, все еще зачарованно глядя в окно. Он слушал мерный перестук посуды, шуршание ложки о высушенные листья чая и трав. Он думал о том, что, скорее всего, его семья была не настоящей. Что те люди, которых он воспринимал как родственников (пусть и ненавидел каждого из них), на самом деле были ему чужие. Может, будучи ребенком, он на подсознании чувствовал это и потому отторгал? Мать никогда не смотрела на него с теплотой, отец никогда не старался сблизиться и даже просто поговорить. Единственная, с кем Грей смог как-то найти общий язык, была его сестра, но ее нет в живых уже двадцать лет.
Мастер невольно стиснул пальцы и прикусил губу от боли во всем теле. Собственные мысли начинали поглощать его подобно болотной трясине.
– Вам было десять, когда нас разлучили, – голос Фергуса неожиданно раздался совсем рядом. Он поставил на стол две кружки – Мастеру с ароматным травяным настоем и себе с чаем. Чай Греха был заварен настолько крепко, что казался черным. Вскользь Грей подумал, что это из-за того, что Фергус не чувствовал вкус еды. Стало немного неспокойно. Он снова вспомнил, что мужчина перед ним – не человек.
– Зачем же Греху понадобился ребенок? – вопрос сорвался сам собой.
– Потому что ребенок был совсем один. И потому что ребенок бежал от людей, – Фергус не улыбался, отвечая на вопрос.
– И как часто Грехи помогают одиноким детям?
– Не знаю. Лично я – впервые. Никогда не встречал мальчишек шести лет от роду в глухом лесу и с мощным артефактом на шее. Повод задуматься и заинтересоваться был.
– Можно было бы пройти мимо. Зачем же лишние проблемы? Сам знаешь, как за эти магические украшения Мастера из кожи вон лезут.
– Первая причина – вы мне помогли. Будучи ребенком, вы увидели меня изувеченным и не смогли пройти мимо. Это цепляет за живое, знаете ли. Мне никогда так не помогали. – Фергус уселся за стол напротив, посмотрел так пронзительно и внимательно, что захотелось спрятаться от этого взгляда. – А вторая – вы очень напомнили мне себя в вашем возрасте. Подумал, что это хороший поступок – помочь.
– Откуда в Грехе столько человечности? – Грей наклонил голову от любопытства. Пальцы грелись о теплый бок кружки, пряно пахло багульником.
– До Хайнца я жил с людьми. Меня воспитывал человек. Думаю, это оставило след на моей сущности.
Грейден не стал отвечать и молча пригубил отвар, раскатывая сладковатый привкус на языке. Заваривать травы Грех умел. Боль в ноге плавно отступила, оставляя вместо себя слабую пульсацию. Онемение, охватившее было половину тела, спадало ниже, колкие иголочки впивались в бедро и колено.
Грей поболтал отваром в чашке и задумчиво проследил за тем, как закружились зеленые и бурые листья вперемешку с желтыми лепестками. Неожиданно стало спокойно. В голове мелькнули воспоминания о ряде белоснежных чашек с цветочными узорами, выстроившимися на полотенце кверху донышками, подвесных шкафчиках со скрипучими дверцами и теплом пледе с толстыми кистями и бахромой. Этот плед всегда висел или лежал на крайнем стуле с высокой спинкой, и отчего-то Грей вспомнил, каким высоким был стол, и как терпко пахла деревом столешница, если прижаться к ней щекой. Он вздрогнул, будто бы от озноба, и посмотрел на Греха. Тот сидел напротив, медленно смакуя чай, и его бледные запястья сияли в полумраке. Печь отбрасывала теплые оранжевые блики на светлые волосы, делая Фергуса похожим на обычного человека.
Эти странные картины прошлого вытеснили дурные мысли и снова захлопнули крышку сундука с тем детством, которое Грей так отчаянно хотел забыть. Он незаметно потер бедро, наслаждаясь ощущениями жизни без боли, и подумал, что слова Фергуса его более чем успокоили. Он не стремился набрасываться с расспросами, вытягивать из него какие-то мелочи. Грей узнал то, что хотел, и почему-то был уверен, что Фергус ответил бы на все его вопросы, но чувствовал что-то такое, отчего хотелось просто сидеть напротив и молчать.
Если бы кто-то сказал ему, что он будет ощущать уют и безопасность, сидя напротив самого ужасного чудовища Крестейра, смог бы он поверить? Пожалуй, нет.
Он покосился на бледные пальцы с четко очерченными суставами и хмыкнул – руки, которые могли идеально заварить чай и оторвать голову. Прекрасно.
– А ты и правда Потрошитель?
– О. Я ожидал других вопросов, – удивленно вскинул брови Фергус.
– Мы еще вернемся к этому. Пока я узнал достаточно, – пожал плечами Грей. Его окончательно разморило от тепла и отсутствия
