я едва не опрокинул стол.
Тяжело дыша, я сел и попробовал успокоить себя.
Переход от чудовищного стресса в условия домашнего уюта настолько выбил меня из колеи, что я перестал понимать в каких условиях я нахожусь. А условия эти ни на каплю не изменились, скорее даже ухудшились, учитывая то, что я втянул в эту лавину из грязи и дерьма еще и Лию. Ее план, конечно, хорош и, в меру, продуман, но, увидь меня кто-то в ее доме, и вся эта конспирация рассыплется как башня из дженги, похоронив под своими брусками нас всех.
Но, стоило ли это того? Я боялся отвечать на этот вопрос. Я боялся даже задать его себе. Если стоило, то я – точно конченный подонок и эгоцентричный ублюдок, готовый ради себя и любимую под поезд бросить. Если же нет – то весь риск, все то хорошее, что сделала для меня Лия – все это обесценится. Цугцванг. На этот раз семантический.
Убирая посуду в раковину, я размышлял, не поселится ли мне в подвале у Лии. Я жил бы там тихонько, выходя наружу только ночью, мы бы все так же смотрели фильмы, занимались любовью, разговаривали. Через пару лет об убийстве стали бы забывать, я отрастил бы густую бороду, отпустил бы волосы, и мы бы сбежали бы в Канаду. Бред, конечно, но тот псих из Огайо держал в подвале несчастных девочек лет десять и обнаружилось это случайно. А сколько еще людей томится в подвалах и гаражах по всей стране, во всем мире, и никто их не находит. Почему если у больных уродов получается незаметно уничтожать чужие жизни, я не смогу, таким же образом, спасти свою?
Я вымыл посуду и поднялся в спальню. Моя шкала отчаянья балансировала между отметками «вскрыть себе вены» и «всерьез задуматься о суициде». Я оглядел комнату, намереваясь прибраться, и, тут понял, что отдых и уют окончательно расхолодили меня. Рюкзак не был собран, медикаменты валялись где попало, а только что спускался вниз в одних, мать его, трусах. Черт! Опытные нарушители закона, вроде меня, всегда должны быть готовы к побегу. Как там говорил герой Де Ниро о преступниках в «Схватке»: «Ты должен обладать лишь теми вещами, которые можешь унести с собой или оставить без колебания». Я горестно вздохнул – преступная жизнь явно не по мне.
К черту, соберу рюкзак позже, сейчас мне нужно прилечь. Боль была невыносимой. Закинувшись таблетками, я лег в кровать и отключился.
Похоже на то, что судьба решила мне устроить полную экскурсию по страхам обывателей. С глубоким погружением.
Я открыл глаза и оцепенел от ужаса. До меня явственно доносились шаги. Шаги и отдаленное бормотание, словно разговаривали два человека. Взяв себя в руки, я сполз на пол. Быстро, трясущимися руками натянул штаны с футболкой и, на цыпочках, подошел к двери. Не нужно было даже прикладывать ухо, чтобы явственно услышать звуки. Мужской голос, с первого этажа:
– …заехал к дочери. Она совсем в себя ушла. Да. Ты телек давно смотрел? Этого урода по всем каналам показывают, как гребанную телезвезду. – мистер Харвин, черт его дери. Злобный ублюдок. Если Лия от кого и унаследовала свою доброту и сострадание, то явно у матери. Он меня всегда ненавидел. Вполне возможно, что и не меня вовсе, а всех белых. Естественно, что наши отношения с его дочерью были для него… скажем так – не в радость. Он этого и не скрывал, наедине, периодически, делясь со мной своими мыслями об этом и о тех способах решения нашей проблемы, которые были популярны во времена его молодости. Сейчас ему выдали лицензию на мое убийство.
– Хочу обогреватель посмотреть, дочь давно жаловалась – гудит он странно. А они с мелким укатили отдохнуть от этого кошмара. – он был один, а разговор вел по телефону. Невелика радость. – Да, даже ко мне приходили. Я всегда говорил: от этой полиции толку никакого. Только и могут, что беззащитных подростков расстреливать. Постой-ка. Кажется, тут что-то не так…
Паника. Паника. Паника. Мертвецки холодная ладонь легла мне на темя, влажные холодные пальцы колко сжали виски, впились в глазницы, от пульсации в голове тело завибрировало. Слабый голосок подсознания тихонько искал оправдания моему бездействию. Может он уйдет? Нет, он не уйдет. Может он ничего не заметит? Заметит. Может он даст время объяснится? Нет, не даст. Может…
– Твою мать, да здесь окно двери разбито! Тони, звони в полицию, а я сейчас проверю дом.
Паника. Я могу написать книгу о ней. Я могу писать эту книгу вечно.
– Эй, панк, ты один?! Или вас несколько? Идите сюда, грязные твари! – лязгнул металл. Ты не любишь полицию – ты носишь с собой оружие. Урок от паники номер сорок два – «Причинно-следственные связи», – У меня кое-что есть для вас! Ты ведь не один? Мелкие педики вроде тебя не грабят в одиночку, так ведь?! Идите сюда, суки! – звуки открывающихся дверей, шаги все ближе.
Чего я жду?! Несгибающимися, деревянными ногами я пытался пятится, проигрывая в своем парализованном мозгу возможные варианты развития этой ситуации. Взгляд упал на пустой рюкзак…
– Эй, чего так тихо?! Этот танец танцуют только вдвоем! – голос был рядом. Голос был за дверью.
Медленно, и оглушительно скрипя провернулась ручка. В дверном проеме появилось дуло револьвера и огромная фигура моего потенциального тестя.
– Твою ма… – меня спасло только то, что, как он не крепился, но ко встрече со мной он не был готов.
Я развернулся и рванул к окну. Закрыв голову руками, я нырнул прямиком в стекло. Снаружи была крыша террасы, на которую я приземлился. Открыв глаза, я увидел кровь и услышал нечленораздельный крик за спиной и выстрел. Я кубарем скатился с крыши, упав на деревянный пол. Крик боли заглушил еще один выстрел, а газон взорвался фонтанчиком земли.
Держась за ребра и крича, я побежал. Не разбирая дороги, босиком, намертво зажав в руке тубус Сахаптина, который каким-то чудом успел схватить, сбегая из дома моей любимой, родной, ласковой Лии.
26
План был прост и изящен. Даже не так: он был изящен в своей простоте.
Просмотрев материалы дела, Эмили пришла к простому выводу – беглецу некуда податься. Единственный вариант – его благоверная. Метод исключения. Учитывая, что наружное наблюдение снято, и, судя, по записям детективы, ведущие дело, сомневались, что убийца настолько туп – Эмили будет одиноким охотником на этой территории. Патрульные – не в счет.
Строго говоря,
