Разбудила тяжесть, давившая на грудь, лицо щекотали волосы, пахнущие малиной… Потянулся руками удостовериться, что все это не снится — удостоверился. Женская кожа была теплой, гладкой и мягкой, тело оказалось не тощим, просто тонкокостным — стройным и гибким, а еще очень ласковым… Домашняя девочка — подумал он, чувствуя с какой расслабленной доверчивостью она жмется к нему, обнимая… сопит.
Просыпалось желание… вначале лениво, потом движения его рук сами собой стали настойчивее. Потянулся губами — худенькое плечико, шея, грудь — небольшая… как раз по его ладони. Мягко смял ее, изучая губами. Помогал себе рукой, чуть приподнимая нежную округлость… Тело забыло усталость, захотело продолжения, желало освобождения и разрядки. А мозг — забыться, получить удовольствие от новых ощущений — странных, необъяснимо домашних, уютных. Нужно было разбудить ее, чтобы получить согласие. Хотелось ответной ласки, нежности, тепла — добровольного, не с пьяного сна, а осознанного. А то сам себя сожрет — напоил, трахнул… не хотелось пошлости, была острая и странная нужда в доверии.
Алексей не мог похвастаться тем, что был изобретательным любовником. Но внимательным — точно был. Для этого не нужно владеть техниками и даже опыт играл не самую важную роль. Это или дано, или нет — чуткость и внимательность на тонком, почти подсознательном уровне. Уметь отвлечься от своих ощущений и прислушавшись, уловить отклик женского тела, понять, что именно доставляет ему особенное удовольствие. И не спешить, ни в коем случае не спешить… Ему было дано. Может и удерживал этим Ленку несколько лет… Нельзя! Не сейчас о ней.
Слегка прикусил горошинку соска, зализал… И кажется, разбудил… девушка прижалась еще теснее, завозилась… замерла, потом подалась назад. А ему ее согласие было уже просто необходимо — тело собралось яростным, голодным комком энергии, сосредоточилось на обязательном продолжении. Еще чуть-чуть и он не остановится, просто не сможет уже. Поспешить с согласием, заручиться им и получить, наконец, желаемое!
Его голос сочился медом, ласкал баритонным бархатом, обещал и манил — нечаянно, на животных инстинктах привлекая все ресурсы и возможности для достижения желанной цели. Мягко, тепло… не давить, не настаивать, не дать зациклиться на выборе.
— Сама приползла, — шептал он с ласковым смешком, осторожно приближаясь к ее губам, — я засыпал уже…тих-хо, тих-хо… охм!
Стервочка цапнула его за губу, но не сильно, без агрессии и протеста, скорее — растерянно. Дохнула перегаром… зар-раза. Но уже не остановиться, уже без разницы…
— Так ты кусаться? Ну, держись тогда… — мягко, но уже уверенно он привлек ее к себе, все еще давая время на отступление. Потом — все, назад дороги не будет. Сейчас он еще сможет… Не оттолкнула. И тогда он отпустил себя — руки, губы, нетерпеливую дрожь тела, тихий рык из глотки — довела, ведьмочка.
Она пьяно лепетала про судьбу, отрицала что-то в себе или по жизни… поздно — процесс пошел. А то, что девочке было плохо сегодняшним вечером, он понял еще раньше. И эта ее жалоба-ругань на судьбу… тут он был полностью согласен. И успокаивал, как мог, зацеловывал и заглаживал, ритмично укачивал, вызывая стоны удовольствия. Радовался им… Ну, как ребенок, честное слово! Но все происходило само собой — без мыслей и почти мимо сознания, на инстинктах и желаниях. Было хорошо, немыслимо хорошо с ней — отзывчивой, теплой, безоговорочно доверчивой, дарившей себя и не забывающей о себе самой, как и он. Получался неплохой дуэт. А она вдруг почти испортила все неуместным замечанием, внося в стройную мелодию ощутимый диссонанс:
— Умеешь…
— Да, умею, Ксюша, — подтвердил он, чуть приходя в себя и остывая. Разум включался, даря понимание — нет, не девочка… в его руках плавилась от удовольствия молодая женщина. Голодная похоже, как и он, и умеющая ценить наслаждение. Он тоже это мог и дальше в полной мере постарался получить его и для себя тоже.
Уснули поздно. Утром его разбудил будильник, а она даже не шевельнулась. Ну и хорошо — меньше разговоров, целее нервы. Да и о чем говорить? Не о следующей же встрече? Он понял уже, что оба этой ночью были «на рывке». Он спасался от одиночества, затирал в себе и делал не такими яркими воспоминания о последних трех днях, а она…? Скорее всего, знала о шашнях мужа — нельзя такого не знать. Наболело, вырвалось? Или имел место скандал, разговор? Не его дело. Утешили они друг друга и ладно. Лена больше не будет лезть в семью Демьянцевых, а мужик, если не совсем дурак, одумается — хотя бы ради ребенка. И маленькая месть мужу свершилась — если цель ее марш-броска была именно она. По себе знал — помогает. Может, ответный адюльтер и склеит семью. Скорее всего, только на время, но тут уж…
Оставил ей деньги на такси и вообще — на всякий пожарный, мало ли! Потому что и ключей при ней не было — точно знал это, собирая утром по номеру одежду. В платье карманов не было, в невесомых белых кружевах — тем более. Подержал их в руках, разглядывая… жаль, что не увидел на ней. Красиво, наверное — белая паутинка на смуглой коже. Красивая девочка — по-своему, тайно как-то, скрыто, нежно и спокойно красива. Для того, кто увидит и оценит… полюбит. Яркая красота утомляет, напрягает ощущением своего личного несоответствия и несовершенства. А такая… Но это лишние мысли!
Написал записку, подумав, что может еще и обидеть, просто оставив деньги. Поймет неправильно… и ушел, дополнительно напомнив дежурной, чтобы не беспокоили. И на этом — все.
Дальше Алексей работал, как привык — неделями не вылезая из пасек. Время было качать летний мед, самый ценный. Ульи специально грузили ночами и вывозили грузовиками к цветущим полям гречихи и люцерны, на акацию, липу и донник… После окончания цветения возвращали обратно. Нужно было договариваться с растениеводческими хозяйствами, узнавать о сроках обработки полей ядохимикатами, организовать охрану и перевозку…
Набегами и по требованию наезжал в гостиницу, даже ночевал там пару раз. Номер был чисто убран и ничего больше не напоминало о той ночи. Усмехнулся мысли о том, что нужно было оставить себе трофей на память — трусики хотя бы. Но все к лучшему — приключение потихоньку забывалось. Правда, иногда всплывало нечаянно… когда в спешке вскрыл женский вариант шампуня — пахнуло малиной.
— Даша! — раздраженно выговаривал дежурной, — женские средства в мой номер больше не подкладывать! Провонялся весь вашей малиной, блин!
— Хорошо, я скажу горничным, Алексей Юрьевич, — проводила его женщина странным взглядом. Очевидно подумала — с каких пор? А и…! Палиться в гостинице и водить в свой номер больше никого не хотелось. Может — пока, потом все равно потребуется. Следом пришла мысль о том, что хорошо бы завести постоянную любовницу. Найти подходящую содержанку не стало бы проблемой.
Потом умер отец и воспоминания, да и личная жизнь вообще забылись или отошли на второй план. Замотался, потерялся…
Сидел теперь на кладбище и надо же… отдыхал душой. Скорбь быстро ушла, тяжело отболело почти одним днем, оставив ощущение пустоты и бессмысленности прожитых до этого лет. Девять из них — точно коту под хвост! Разве что — пасеки? Да, взяв у тестя минимальную сумму для раскрутки, он добился успеха сам. Доход, который они приносили, считал исключительно своим, чистым. Хотя и там все было не так радужно — весомую конкуренцию подмосковному меду составлял алтайский и башкирский. Оно и ожидаемо — экологическая чистота продукта многое значила. Поэтому и возникла мысль об Алтае.
