Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 148
уже чувствовал нечто похожее, в той печи в сарае. Как и Дафна, только когда она с этим столкнулась, холод был так силен, что оставил на ней вечную отметину.
А это значит, что со временем его сила иссякала. Но с медлительностью ледника. Прошло, в конце концов, двадцать два года. Значит, источник этого холода был невероятно могуч.
В той печи сгорело тело маленького мальчика. Того самого мальчика, которым Дафна была одержима в подростковые годы, когда все еще пыталась разобраться в том, что с ней случилось. Она рассказывала, что он был не таким, как прочие мальчишки. Этот мальчик помнил поразительные вещи, и даже Уэйд Шейверс не пугал его почти до самого конца.
Предположим, Дафна сейчас оказалась бы здесь, а Франческа и Зянг были бы живы и могли услышать, как она рассказывает о нем. Что бы они сказали? «Один из нас, это точно. Он был одним из нас».
Думай, думай. Следуй за холодом к его источнику…
Мальчика убили, расчленили и — из целесообразности — сожгли. Он обратился в пепел, и прах, и кусочки костей. Покидая этот мир, он оставил после себя крошечную точку, холодный, как космос, вакуум, ледяную пустоту, которая затягивала в себя все, что к ней приближалось. Двадцать два года спустя она все еще поглощала дым сожженных листьев.
А здесь? Здесь жертв разнесли чуть ли не на атомы, но дело было не просто в целесообразности. У жертвоприношения всегда есть высшая цель. Они придут и покончат с этой бесполезной ебаной планеткой и создадут из ее праха что-то настоящее.
Аттила с сообщниками уже делали такое раньше, и, возможно, не раз. Это был тот же самый холод, только распространялся он дальше. Если бы Таннер смог проникнуть в глубину черного тоннеля, то ощутил бы то же самое притяжение. Все здесь было таким же, только сильнее.
Он мог поверить.
Теперь продолжай думать, продолжай преследовать…
«Души чистейшие — те, что из тела исторгнуты силой».
Так что же с ними происходило после смерти, с этими атавистами? Они разлагались, они распадались, они возвращались — куда, к своему первоистоку? После них оставалась дыра. Не просто в сердцах тех, кто их любил, — ничего столь поэтического. От них оставалась настоящая дыра. Они пробивали дыру в ткани…
Мироздания.
И последнее: как он работал — этот зов, этот призыв? Их бог, один из множества, чем бы ни была эта голодная тварь, скрывавшаяся в глубине, — слышал он только взрыв, или его чувства были тоньше? Задерживался ли он после кормежки? Ощущал ли вибрации, когда что-то попадало в его черную глотку? Чуял ли мертвых атавистов?
Или же он просто чуял смерть?
Во всем этом крылись возможности. Величайший урок, который Таннеру преподали горы, заключался в том, что нельзя ничего принимать на веру. Все может оказаться не таким, каким представляется.
Вот теперь Таннер наконец-то поднял спальник. Зарылся в него и вытащил конвертик, который соорудил из обертки от чизбургера и спрятал там в первую ночь, подальше от взглядов тюремщиков.
Шон бы понял. Шон бы простил. Может, это его даже позабавило бы.
Ухо, состоявшее в основном из хрящей, все еще было твердым на ощупь, хоть и побледнело, и пошло морщинами по краям. Подвальный холод должен был замедлить разложение, но тепло Таннера в спальном мешке могло его ускорить. От уха начало пахнуть смертью, и это было самое главное.
Таннер прижался к передней стенке клетки и просунул руку сквозь прутья. Все или ничего. Второй попытки не будет, другого шанса не будет, поэтому он практиковался и визуализировал. Изучал механику движения своей руки, локтя, запястья. Он был баскетболистом, отрабатывавшим штрафные броски в корзину, в которой на вид было футов шесть.
К тому времени, когда он швырнул ухо, люк сделался широким, как тоннель. Таннер не мог промахнуться.
Потом он оторвал от спальника молнию и натянул ее между двумя прутьями. Дальше все зависело от того, сколько он сможет терпеть. Если с нажимом водить по ее металлическим зубцам рукой, снова и снова, взад и вперед, молния работала не хуже пилы.
* * *
Итак, я прибрала устроенный подругой бардак, в процессе устроила бардак пострашнее, прибрала и его тоже, а потом мы спрятали труп на территории общей площадью больше тысячи квадратных миль. Никогда в жизни столько не трудилась.
Следующий наш фокус должен был стать еще масштабнее. Нам предстояло не просто избавиться от тела. Нам предстояло заставить исчезнуть целую жизнь.
И делать это тоже предстояло в первую очередь мне. Потому что у меня были возможность и свобода действовать за кулисами, пока Бьянка стояла на сцене в образе — пусть и несколько подкорректированном — той, кем была на самом деле: обиженной мужем жены.
Что было легче всего? Создать видимость того, что Грегг ей изменял. Если у тебя в распоряжении есть чей-то компьютер, а хозяин уже не сумеет оспорить твои заявления, туда можно подкинуть почти все что угодно. Переводишь назад дату, отключаешь компьютер от Интернета, чтобы она не синхронизировалась, — и можно заставить события происходить ровно тогда, когда тебе нужно.
На моем вкладе в общее дело уже стояли временные метки, так что нам нужно было всего лишь подогнать под них нашу историю. Фотки, которые я делала с Аттилой, особенно те, где плохо видно мое лицо. Фотки, которые я делала с Валом, пока он не решил, что это ему противно. Кто скажет, что у меня во рту не член Грегга? Если Бьянка говорит, что это его член, значит, так оно и есть.
Бьянка осталась дома, чтобы подготовить родственников и друзей — не было у них в выходные никакого желудочного гриппа, она просто не хотела, чтобы Сорока видела, как родители собачатся из-за такой мерзости, так что простите, пожалуйста, за вранье. Мы забросили в багажник его машины пару собранных Бьянкой чемоданов, в одном из которых лежала непочатая пачка презервативов, и я отправилась в Лас-Вегас. Как раз то место, куда может сбежать говнюк-муженек, пребывающий в надире кризиса среднего возраста. До Вегаса было неблизко — больше тысячи ста миль, — но расстояние работало в нашу пользу. Оно заставляло трещину в браке казаться намного глубже. Оно превращало Грегга в еще более жалкое клише. К тому же Вегас был как раз таким городом, где самовлюбленный агрессивный мудак легко способен влипнуть в неприятную ситуацию и… испариться.
По пути я оплачивала бензин одной из его кредиток. Для подтверждения личности заправки требовали только почтовый индекс. Сложнее
Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 148
