class="p1">Зи повернулась. В дверном проёме стоял он. Её отец, в пыльных рабочих сапогах, с карими глазами и бородатым лицом. Он казался старше, чем она его помнила. Выглядел усталым. На мгновение она замерла.
– Неужели? Это правда ты?
– Конечно я, – ответил отец. – Я не мог до вас, девочки, дозвониться, ни на мобильный, ни на домашний, ни даже на номер закусочной. Куда бы я ни звонил, везде было «занято». Так что я разволновался. И поехал домой. Рулил всю ночь. Кстати, это самое странное. Казалось, ночь растянулась на целые недели… Как бы я ни гнал, дорога всё не заканчивалась. Словно что-то мешало мне приблизиться к городу.
Зи позволила себе негромко всхлипнуть и подбежала к нему. Он держал её, пока она плакала, сердце отбивало благодарный ритм.
Что бы ни происходило в Переправе Нобса, теперь этому положен конец. Кем бы, или чем бы, Скретч ни был, он ушёл. Проиграл. Ужас, который гроза принесла с собой много ночей назад, наконец рассеялся.
И, самое главное, Зи вернула свою семью.
21
ЗИ ВСТРЕТИЛАСЬ С НЕЛЛИ В КОНЦЕ ПОДЪЕЗДНОЙ ДОРОЖКИ. Подруга выглядела взволнованной, словно чувствовала себя не в своей тарелке.
– Симпатичные цветы, – сказала Зи.
– Спасибо, – тихо поблагодарила Нелли, перекладывая букет в другую руку.
– Тебе не о чем волноваться, – подбодрила её Зи.
– А я и не волнуюсь, – Нелли прочистила горло. – Так мы идём или как?
– Конечно.
Зи взбежала по ступенькам и громко постучала в дверь.
Элайджа открыл им и улыбнулся.
– Привет, – сказал он.
– И тебе, – сказала Зи, легонько ударяя его по плечу.
Затем Элайджа повернулся к Нелли и притянул её в объятия.
– Я так рад, что ты пришла, – сказал он. – Проходите.
– Спасибо, что пригласил меня, – сказала Нелли взволнованно.
Зи наблюдала за ними, закатив глаза. Так вот как это, когда тебе кто-то нравится? Ты вдруг начинаешь вести себя нелепо?
Элайджа привёл их в гостиную. На диване сидела миссис Тёрнер. Она была стройной и миниатюрной, а её волосы рассыпались по спине множеством симпатичных афрокосичек. У неё было гладкое красивое лицо и яркие смешливые глаза. Она излучала тепло, словно солнце.
– Зи, – сказала она, вставая и заключая её в объятия. – А ты, должно быть, Нелли.
– Да, мэм, – сказала Нелли.
Мать Элайджи рассмеялась.
– Такие формальности ни к чему.
При виде её улыбки Нелли расслабилась, и Зи заметила, как нервозность покидает подругу.
– Это вам, – сказала Нелли, протягивая букет. – Спасибо за приглашение!
– Ну разве ты не прелесть? Спасибо. Я поставлю их в воду. Ужин скоро будет готов. У нас макароны с сыром и окорок, – сказала миссис Тёрнер, останавливаясь. – Но не в панировке из хлебных крошек. – Она оглянулась и улыбнулась. – А в соусе бешамель. – Она исчезла на кухне, но затем её голова снова показалась в проходе. – Нелли, цыплёночек рассказывал о тебе столько всего хорошего. – Она подмигнула Нелли, и та улыбнулась.
– Мам! – сказал Элайджа, краснея. – Прекрати!
– Я говорю правду, Элайджа Уотсон Тёрнер. – Она рассмеялась и снова исчезла.
– «Цыплёночек»? – сказала Нелли с улыбкой.
– Даже не думай за ней повторять.
– Как дела у твоей мамы, Элайджа? – спросила Зи.
– Когда мы вернулись домой после, ну, знаете, той ночи. Она была слаба, но на ногах. Выглядела немного растерянной, не в себе. Но с ней такое бывает. Папа нашёл для неё нового врача, и тот поставил ей биполярное расстройство.
– Что это такое? – спросила Нелли.
– Это значит, что у неё бывают дни спада, когда она не хочет вставать с кровати и что-либо делать. И дни подъёма, когда она стряпает целый день и не сидит на месте. Ну и дни равновесия. Врач дал ей лекарство, чтобы грустные дни были не такими грустными, а гиперактивные дни не такими гиперактивными. Пока рано об этом говорить, но, думаю, мы на верном пути.
– А как у вас с отцом? – спросила Зи.
Элайджа пожал плечами.
– Примерно так же. Но он старается. Он даже спросил меня про дополнительные занятия и успехи. Не думаю, что он до конца понял, о чём я говорил, но… он старается. И теперь не так часто заводит речь о спорте и упражнениях. Я это ценю.
– Здорово.
– К слову о той ночи… – сказала Нелли, – я нашла Макса! Когда вернулась домой и поднималась по ступеням, услышала, как кто-то скулит. Он сидел под крыльцом. У бедняги был такой вид, словно он пережил… ну, знаете, всякое. Но теперь Макс в порядке.
– Это правда Макс? – спросила Зи.
– Да, – подтвердила Нелли с лёгким смешком. – Этот Макс точно настоящий.
– Нужно было привести его, – сказал Элайджа.
– Я не была уверена, можно ли.
– А что, если я завтра к тебе загляну и мы вместе его выгуляем? Хотелось бы познакомиться с этим скандально известным пёсиком, – сказал Элайджа.
Нелли улыбнулась.
– Звучит замечательно. Зи, ты тоже приходи!
Миссис Тёрнер снова заглянула в гостиную.
– Пора ужинать, ребятки.
Ветчина на столе аппетитно блестела, а макароны с сыром покрывала хрустящая золотистая корочка.
– О, миссис Тёрнер, выглядит восхитительно, – воскликнула Нелли.
– Потому что так и есть, – улыбнулся Элайджа.
– Но оставь место для пирога, милая, – добавила его мать. Они собрались за столом, купаясь в тёплых лучах, проникавших на кухню, смехе матери Элайджи и нежной мелодии, лившейся из стереосистемы. – Нужно помолиться, – сказала мама Элайджи, и все сложили ладони.
Нелли, Зи и Элайджа обменялись взволнованными взглядами. После всего случившегося Зи не знала, о чём попросить в молитве. Вообще-то, у неё, вроде как, теперь было всё, о чём она мечтала. Она подумала о директоре Скретче и о том, как он заставлял людей сосредотачиваться на том, чего им хотелось. Подумала о том, как всё шло наперекосяк, когда они ему подчинялись. Когда люди ставили свои желания превыше всего остального. Как Скретч оказывал на них дурное влияние. И поглощал их души.
Так что вместо того, чтобы помолиться о чём-то, чего ей хотелось, она послала миру маленькую благодарность.
Благодарность за хороших друзей.
Следующим вечером, когда солнце только начало клониться к закату, Зи надела ботинки.
– Куда ты, милая? – спросил отец из гостиной.
– Просто прогуляться.
– До Элайджи?
– Нет. Повидаться кое с кем другим.
– Ты знаешь, я тебе доверяю. Только недолго, ладно? Ужин в семь.
– Буду вовремя, обещаю.
Зи шла по городу не торопясь. Дело не в том, что ей нужно было набраться смелости: скорее, хотелось настроиться. Дела в школе вернулись в привычное русло. О директоре
