чтобы кристалл снова был собран? И вообще, почему сам Нагхар не соберет свой кристалл прежде, чем это сделают люди… ну, или нелюди?
– Потому что они обитают в другом измерении. И кристалл там имеет иную форму. Если говорить простыми словами, он представляет собой нечто энергетическое. Все артефакты материальны лишь в нашем мире и воздействовать на них поднебесные и глубинные могут лишь косвенно, руками людей… ну или нелюдей, как ты правильно добавила. Хотя, как раз с нелюдями все немного сложней – скажем, поднебесные никак не могут воздействовать на дроу, а глубинные не в силах оказать влияние на сильфов. Вдобавок, кто сказал, что Нагхар не захочет собрать кристалл раньше остальных? Просто он, как и прочие, не в силах сделать этого прежде дня единения лун.
За последнее время даже самые невероятные вещи стали восприниматься привычными, стремительно войдя в наш двулуннный мир. Он – этот мир – за свою древнюю историю видел массу разных событий и проживал всякое, но все же именно нынешняя эпоха казалась особенно значимой. Никогда прежде за столь короткий промежуток времени не происходило столько всего. И никогда прежде столько глубинных и поднебесных не вмешивались в дела смертных. Впрочем, вряд ли для жителей иного измерения существует такое понятие, как время. Разве что для Ариеры – его поднебесной покровительницы…
Что для нас – целая жизнь, то для высших сил – всего лишь миг, крошечная песчинка, поднятая мимолетным дуновением ветров бесконечности.
Из храма я уходила озадаченная и слегка разочарованная. Где-то в глубине души даже теплилась толика злости на Лайара, который вместо ответов задал очередную загадку.
Когда мы с Эртаном переступали порог, в спину нам раздавался легкий перезвон, вслушиваться в который я больше не желала.
За ужином сегодня было необычайно оживленно. Точнее, прежде в обеденном зале всегда царило оживление, звучали смех и множество голосов. Это в последние недели большинство ловцов – как наших, так и столичных – ходили хмурыми и сосредоточенными, пребывая в постоянном напряжении. Но сегодняшняя атмосфера изменилась в лучшую сторону, в чем имелась большая заслуга Аргара. Он и без того выделялся на общем фоне, никогда не теряя оптимизма и бодрости духа, а этим вечером, видимо, решил заразить своим неизменным настроением всех остальных.
Из каминного пламени он создал больших и маленьких птиц, бабочек и даже кроликов, которые заполонили весь зал. Они прыгали, бегали, летали, приставая к присутствующим и осыпая их ворохом не обжигающих искр.
– Красиво, – мечтательно вздохнула Ита, глядя на севшую к ней на плечо бабочку.
– Магия саламандр прекрасна, – с улыбкой согласилась я и спустя мгновение невольно посмотрела на Агиру.
Брат с сестрой за минувшее время так и не помирились.
Она сидела через стол от нас, в компании столичных ловцов и тех наших, кто так и не смог принять моего присутствия в Корпусе. Вернее, волей-неволей его приняли все, но в глубине души значительная часть ловцов все равно испытывала ко мне неприязнь, виня во всех бедах. Обиду на это я запрятала так глубоко, как только могла, и запрещала себе об этом думать. Но разногласия между Аргаром и Агирой все равно оказывались для меня болезненными. Их разлад я переживала очень остро, чувствуя за собой вину. Они ведь всегда были неразлучны, буквально неотделимы друг от друга и сейчас наверняка страдали. Только Аргар прятал чувства под маской безбашенного веселья, а Агира – показного безразличия.
С ужина я решила уйти пораньше, отказавшись при этом от предложения Тэйна меня проводить. Ему еще предстояло занятие с Льео, а я этой ночью намеревалась не спать, зубря заклинание для спасения Крилл.
В отличие от обеденного зала, в коридорах было тихо и пусто. Казалось, даже морские светлячки горели приглушенно, словно не желая соперничать со светом двух лун, проникающим сквозь стрельчатые окна. Погруженная в свои мысли, я краем уха слышала шум прибоя и перемежающийся с ним стук собственных шагов.
В какой-то момент вдруг обратила внимание на то, что мои шаги стали звучать как-то странно. Все тише и тише, будто я шла не по каменному полу, а удалялась сама от себя, ступая по мягкому ковру.
– Хэй! – внезапно прозвучало прямо передо мной.
Я смотрела себе под ноги, поэтому едва не споткнулась от неожиданности, вовремя не заметив приближения неизвестного. Подняв взгляд, наткнулась на молодого парня в строгой серой форме.
«В Морском корпусе ведь сейчас не обучают кадетов!» – мысленно удивилась я.
Стоящий напротив молодой человек был мне незнаком. Слегка растрепанные русые волосы, графитовые глаза, скрытые под стеклами небольших квадратных очков; правильные и тонкие, даже немного женственные черты лица, выдающие аристократа… а вот голос показался смутно знакомым, но я не успела понять, откуда его знаю.
– Я же просила не искать меня! – прозвучало теперь уже за моей спиной.
А вот этот голос уже точно был мне знаком!
Резко обернувшись, я увидела ту, внешность которой прежде знала только со старого изображения. Все та же форма кадета, две перекинутые через плечи тугие косы, тоже очки, только в более толстой черной оправе…
– Гвиана?! – непроизвольно вырвалось у меня.
Но как такое возможно? Как она может стоять передо мной в материальном обличье, когда буквально сегодня находилась в библиотеке в качестве привязанной потерянной души?! Это просто немыслимо!
Как ни странно, на мой вопль она не отреагировала. Сложилось впечатление, что ее взгляд проходит меня насквозь, и я для нее вообще невидимка.
– Тебе нужна помощь, ты сама не своя! – тем временем обратился к ней парень. – Это все из-за этого клятого артефакта, он плохо на тебя влияет!
– Неправда! – горячо возразила Гвиана, от негодования топнув ногой. – Это удивительная вещь! С его помощью мы с профессором сделаем великие открытия, он дарует такую силу, о которой я никогда не могла и мечтать!
Овар – теперь я понимала, что это был именно он, – с сожалением на нее посмотрел и, сделав короткий шаг вперед, спокойно произнес:
– Ты просто себя не видишь. И не слышишь. Это говоришь не ты, а эта глубинная палка. Для твоего же блага, как и для блага всех нас нужно от нее избавиться.
– Никогда! – глаза Гвианы опасно блеснули.
Это был какой-то безумный, даже фанатичный блеск, а в ее голосе прозвучали низковатые рычащие нотки.
Повисла напряженная пауза, во время которой кадеты сверлили друг друга немигающими взглядами. Казалось, прошло невероятно много времени перед тем, как плечи Гвианы вдруг мелко задрожали, и она уже совсем другим тоном тихо выдавила:
– Оставь меня в покое…
На несколько мгновений
