Выслушав отповедь деда, я молча встала и направилась в комнату, где провела две последние ночи, и где мне поневоле предстояло скоротать еще одну. Конечно, хотелось уехать немедленно, но тащить старика по темени к заброшенному коровнику было более чем невежливо. Сама же я никогда бы не нашла место захоронения своего внедорожника.
– Не спеши бежать, Лизавета, – поняв мое состояние, окликнул дед. – Не серчай, ведь я тебе только добра желаю. А высказал все, потому что думаю именно так и никак иначе. Или ты считаешь, что простой сторож уж и мыслей своих не имеет?
– Ничего подобного, – все еще обиженно пробурчала я. – Причем тут ваша профессия?
– Так и я про то же. Тем более, что не всегда я сторожем-то служил. Бывали в нашей жизни года и получше.
– А кем вы были? – не удержалась я от вопроса, который отчего-то ни разу не возник раньше.
– Об этом как-нибудь в другой раз, – ушел от ответа старик. – Иди спать, уж рассвет на дворе. А утром, как и договорились, схожу на почту да с матерью твоей потолкую. Лады?
– Лады, – примирительно сказала я, прощально кивнула деду и закрыла за собой дверь.
Март 2004 года
Утром следующего дня я проснулась оттого, что старик неистово тряс меня за плечо:
– Вставай, Лиза, вставай немедля. Там такие дела творятся!
– Где? – не поняла я, испуганно тараща со сна глаза.
– Где-где! – возбужденно тараторил дед. – В Москве твоей треклятой! В нашей глуши о подобном и слыхать не слыхивали!
– Да что случилось-то? – спросила я, приподнимаясь из перины.
– Быстро одевайся и дуй на кухню, – скомандовал дед. – Там все подробно и расскажу. За чаем.
Едва сдерживая возбуждение, старик побежал к двери, бормоча на ходу нечто совсем уж невразумительное:
– Эх! Погнали наши городских в сторону деревни!
– Почему в сторону деревни? – вконец растерялась я, так ничего и не поняв.
– А на своей территории и бить сподручнее.
– Кого бить? – оторопела я.
Дед бестолково замахал руками.
– Так… Не бери в голову. К слову пришлось. Ты вставай, Лиза. Вставай скоренько.
Спешно натянув на себя джинсы и свитер, и даже не умывшись, уже через две минуты я сидела за кухонным столом в ожидании обещанных новостей. Старик, как всегда, хлопотал возле плиты.
– Ну? – нетерпеливо произнесла я.
Дед оглянулся, окинул меня взглядом и осуждающе покачал головой:
– Ты б хоть прибралась, Лизавета. Поди, умойся и причешись, а-то торчишь из-за стола, словно обтерханный веник. Я хоть и старый хрыч, но все ж таки мужик.
Покорно подойдя к рукомойнику, я ополоснула лицо, пригладила растрепанные волосы и вновь уселась за стол. Старик поставил передо мной дымящуюся чашку чая, миску с оладьями, пододвинул сахарницу и беспорядочно забегал по кухне.
– Ну! – не выдержала я. – Что за новости? Вы звонили маме?
– Да почитай битый час с ней беседовал. Она-то и вывалила на меня весь ворох событий!
Прекратив метаться из стороны в сторону, дед, кряхтя, опустился на стул:
– Ох, Лизавета! Даже и не знаю, с чего начать.
– Что сказала мама? – жестко спросила я, неотрывно глядя на старика.
– Егорушку арестовали, вот что! – без обиняков выпалил дед. – И Воронцова. А с ними еще человек двенадцать до кучи.
– Никита?.. – похолодела я.
– Никита на свободе. Но с него взяли подписку о невыезде.
– За что? – ужаснулась я и, видя, как мнется дед, решительно произнесла. – Только не надо меня жалеть. Выкладывайте все толком, по порядку. Не бойтесь, больше не заплачу.
– Значит, так…
И старик во всех подробностях начал рассказывать то, что передала ему мама.
Оказалось, что Егорушку взяли в тот день, когда я сбежала с дачи Лебедевых, получив с утренней почтой последнее угрожающее письмо. Он давно уже был под подозрением, но вовсе не как организатор ограбления квартиры Вдовы. В милиции заинтересовались конторой, несколько месяцев проверяли дела, и, потянув за одну из едва видимых ниточек, выяснили, что под прикрытием адвокатской консультации действовала довольно слаженная преступная группировка. А руководил ею не кто иной, как старый приятель Софьи Матвеевны – Воронцов.
Услышав это, я испуганно ахнула.
– Как же так, Палыч? Он ведь дружил с покойным Лебедевым! С институтской скамьи дружил!
– Эх, и наивная ты, Лизавета, – тяжко вздохнул старик. – Именно Лебедев и придумал структуру конторы, защищающей матерых уголовников. Ты хоть знаешь, какие дела они вели?
– Нет, – я отрицательно покачала головой, силясь справиться с охватившим меня страхом при упоминании имени Лебедева. – Слышала о громких разводах известных людей, наследственных тяжбах… Софья Матвеевна иногда рассказывала…
– Это все пыль, милая! Шапка из мыльных пузырей, – дед на секунду замолчал, барабаня пальцами по столу, затем решительно продолжил. – Главное в другом: всеми правдами и неправдами вытащить злодеев на свободу или обеспечить им минимальный срок наказания. Для этого в конторе не гнушались ничем. Там и справки липовые о состоянии здоровья, и подкупленная экспертиза, и ложные алиби, и уничтожение неугодных свидетелей, и развал дел в суде с помощью нечистых на руку людишек… Сама понимаешь, сколько все это стоит и какими деньжищами ворочали злодеи. До поры до времени Воронцов был лишь правой рукой Лебедева, но после его смерти сам встал у руля.
– А Егорушка? – машинально спросила я, все еще не веря в реальность услышанного.
– О-о-о! – многозначительно пропел дед. – Подлец подлеца за версту чует. Егорушка же никогда не отличался чистоплотностью. Учился, правда, отлично, это у него не отнимешь. Защитился, выиграл несколько громких дел в суде, кстати, тоже уголовных. И тоже не без грязных подтасовок. Чем и приглянулся Воронцову. Здоровье-то у старика не железное, да и годы дали себя знать. А Егорушку он помнил с детства. Когда парень, закончив школу, обратился к нему за помощью, самолично пристроил того в институт. Конечно же, не без дальнего прицела.
– Боже мой, – растерянно произнесла я. – Как хорошо, что всего этого не узнает бедная Софья Матвеевна… Да она же в гробу перевернется… Она же…
– Не перевернется, – перебил меня дед, испытывающе глядя в глаза. – Тихохонько будет лежать, как нашкодившая мышка.
При этих словах я испуганно уставилась на старика.
– Крепись, Лиза! – тихо, но внятно проговорил он, отчего-то пряча взгляд. – Твоя наставница все знала. И жила отнюдь не бедно, благодаря все той же конторе.
Услышанное было настолько диким, что я не удержалась от смеха. Моя любимая Вдова и бандиты? Полная ерунда, несусветится какая-то.
