Он шёл по Мясницкой и обратил внимание на лист сероватой бумаги, наклеенный на стену каменного забора. Бросилось в глаза слово «Декрет». Неужели очередной декрет новой власти? Подошел ближе:
Декрет
о заборной литературе, о росписи улиц,
о балконах с музыкой, о карнавале искусств
А ну-ко, робята-таланты,
Поэты,
Художники,
Музыканты,
Засучивайте кумачовые рукава!
Вчера учили нас Толстые да Канты, —
Сегодня звенит своя голова.
Давайте все пустые заборы,
Крыши, фасады, тротуары
Распишем во славу вольности,
Как мировые соборы
Творились под гениальные удары
Чудес от искусства. Молодости,
Расцветайте, была не была,
Во все весенние колокола.
Поэты!
Берите кисти, ну.
И афиши – листы со стихами,
По улицам с лестницей
Расклеивайте жизни истину, —
Будьте пред ней женихами —
Перед возвестницей.
Художники!
Великие Бурлюки,
Прибивайте к домам карнавально
Ярчайшие свои картины,
Тащите с плакатами тюки,
Расписывайте стены гениально,
И площади, и вывески, и витрины.
Музыканты!
Ходите с постаментами,
Раздавайте ноты-законы,
Влезайте с инструментами
Играть перед народом на балконы.
Требуется устроить жизнь —
Раздольницу,
Солнцевейную, ветрокудрую,
Чтобы на песню походила,
На творческую вольницу,
На песню артельную, мудрую.
Самое простое и ясное дело:
Рабочих дней шесть, и я
Предлагаю всем круто и смело
Устраивать карнавалы и шествия
По праздникам отдыха,
Воспевая Революцию духа
Вселенскую.
Василий Каменский
Сергея этот декрет привёл в восторг. Вот она, русская вольность, вселенский размах, Революция духа!
Впрочем, рядом с «Декретом» на облупленной штукатурке были глубоко, с нажимом выцарапаны два похабных слова, обозначающие мужской и женский половые органы. Без подписи.
5
В «Кафе поэтов» он дважды видел странного, похожего на Владимира Соловьёва, незнакомца, которого встречал в кондитерской. К нему подсаживались некоторые посетители. Пожалуй, пора бы познакомиться со столь занимательным экспонатом. Судя по всему, тип уникальный, в чём-то характерный именно для Москвы.
В отличие от Питера, она своим обликом, отражавшим почтенный возраст и стихийный рост с некоторой безалаберностью и анархией, должна была формировать особенный тип русского человека именно анархического склада. Вряд ли случайно здесь родился и воспитывался Пётр Кропоткин.
…Однажды морозным утром Сергей застал загадочную личность в кондитерской за стаканом жидкого, но горячего чая и с булочкой весьма непритязательного вида и, как было известно Сергею, такого же вкуса. По-видимому, и у незнакомца в квартире было холодно и он заходил сюда погреться.
Поздоровавшись и спросив позволения сесть за его столик, Сергей представился.
– Очень приятно, – ответил незнакомец, прихлёбывая чай. Взгляд у него был острый, с хитринкой или с иронией. Сергей спросил:
– Простите, с кем имею честь?
– Имеете честь познакомиться с неведомым гением.
«Шизофреник», – грустно и не без опаски констатировал Сергей. Он по опыту знал, что разговор с подобными субъектами может перейти в их неуправляемый монолог. Впрочем, судя по глазам, этот мужчина шутил и проверял реакцию собеседника на неожиданную реплику.
– Возможно, мы все неведомые гении, – отозвался Сергей. – Каждый со своей точки зрения.
– Вы правы, друг мой, – с некоторой торжественностью произнёс незнакомец. – Хотя и не во всём. Каждый человек рождается гением. Увы, почти все с годами превращаются в негениев. Сила среды и судьбы.
– Вы не признаёте евгенику? Мне кажется, учёные доказали врождённость гениальности.
– Учёные? Они доказывают то, во что верят. И верят в то, что доказывают. Спору нет, можно вывести породистых лошадей, коров, собак, свиней. Но не людей. Талант есть творение Бога и самого гения. Когда талант, как вам, конечно, известно, был мерой веса, скажем, серебра, его в таком сугубо материальном виде можно было унаследовать. Но есть по-русски «талан», что вам, пардон, вряд ли ведомо, пришло из Туретчины. Означает оное понятие удачу, счастье, добычу. Гений – это и есть талан!
Он произнёс это так, словно его только сейчас осенило. Возможно, так оно и было.
– Интересная мысль. Как-то об этом не задумывался… Но, пардон, я не знаю вашего имени-отчества.
– Сократ Платонович Стрелецкий.
– Шутить изволите?
– Увы, мой друг, сие – ирония судьбы, а не шутка гения. Славный прадед мой, франкмасон, по склонности своей к любомудрию, сыночка своего нарёк Сократом. Дед мой, почтеннейший, продолжил традицию и произвёл своего первенца в Платоны. Вышло куда ни шло: Платон Сократович, историческая преемственность. А затем произошла, увы, несуразица. Явившись на свет, не успел я проявить своих дарований, как получил имя Сократ. Тем самым отец мой почтил память отца своего. Но даже будучи профессором философии, не учёл он того, что Сократ был духовным отцом Платона, но не наоборот. Вот и стал я жертвой мистической силы имени. Как почитатель Платона, тяготея к философским диалогам, по обычаю Сократа, не пишу их, а осуществляю в устной форме.
– И как Сократ, вы готовы беседовать с первым встречным?
– Как видите, готов. Хотя вашу журналистскую братию интересуют вопросы текущие, утекающие, протекающие, как вода в решете. Бегство за настоящим обрекает на постоянное отставание. А меня одолевают вечные проблемы бытия…
В кондитерскую зашла Манюша. Обменявшись несколькими словами с продавцом и купив что-то, она вышла. Вскоре дверь вновь открылась, и появился мальчик лет пятнадцати. Он подошёл к столику и сказал, протянув Сергею сложенный конвертиком листок отрывного календаря:
– Молодому господину с усиками.
На нём округлым, старательным, почти детским почерком было выведено: «Сегодня как раньше».
Мальчик сказал:
– Просили узнать, да или нет…
Сергей смутился.
– Смелей, смелей, – подбодрил Сократ Платонович.
Дело было не в недостатке смелости. Образ Манюши, предвкушение свидания, возбуждение… И тут же угрызения совести, стыд за свою похоть, чувство вины перед Полиной… Тотчас возражение: никаких обязательств у него ни перед кем нет. Манюша предлагает встречу, и не обязательно сразу тащить её в постель… Замешательство длилось две-три секунды.
– Да, – ответил он твёрдо.
Мальчик выбежал на улицу.
– Браво! – сказал Сократ. – Молодой господин с усиками не откажет милой даме.
Сергей чувствовал, что краснеет.
– Не стесняйтесь, мой друг, дворик тихий и тёмный. А в омуте тихом, как известно…
Выходит, его ночные визиты не остались незамеченными. Возможно, Сократ Платонович обитает в двухэтажном домике с «марсандой», как говорила Манюша. И не его ли отец там был хозяином?
Словно угадав его мысли, собеседник сказал:
– Обратили внимание на двухэтажный особняк с мансардой и флигельком? Мой доходный
