знал, что он что-то обдумывает, а это значило, что он внимательно слушает, и при этом в его голове уже начинает формироваться какое-то решение.
Со временем присутствующие заметили, что в пылу словесных баталий сильно отклонились от первоначальной темы обсуждения. Они всё чаще поглядывали на занятого рисованием короля, а потом и вовсе смолкли, словно исчерпав все свои доводы.
— Вы закончили? — поинтересовался король, оторвавшись от разрисованного листочка и обведя взглядом присутствующих. — Кто-то ещё желает что-то сказать?
— Позвольте мне, ваше величество, — поднялся Марк. — Я ещё раз прошу вас всё обдумать, прежде чем принимать столь важное для нас решение. Стремление к миру — это не пустая фантазия. Это тот завет, который оставил нам ваш венценосный кузен король Арман-Миротворец. Вы показали себя его достойным преемником, приняв сложное решение: ценой поражения в войне дать нашему королевству надежду на мир. Ваши подданные и сподвижники приложили немало усилий для того, чтоб воплотить в жизнь ваши замыслы. Более года мы вели мирные переговоры, в которых алкорцы тоже демонстрировали свою приверженность к мирному решению всех разногласий и проблем. Я уверен, что они также не хотят воевать. В конце войны, когда альдор освобождал меня из плена, он ясно дал мне понять, что надеется на то, что оба наших королевства ждёт мир. Я хорошо знаю энфера, он благородный человек и, хоть его не назовёшь прямодушным, к лицемерию и лжи он не склонен. Потому я полагаю, что алкорцы, как и мы, стали жертвой интриг де Краона. Я прошу ваше величество всего лишь дать нам время, чтоб во всём разобраться. Сейчас в луар отправлена миссия графа де Марля, который намерен добиться от альдора объяснений по поводу изменения его отношения к переговорам. Ваша тайная полиция прилагает все усилия, чтоб разобраться в той части интриги, которая коснулась алкорского двора. Если мы будем знать, как де Краон манипулирует энфером, мы сможем его переиграть. Война, если она начнётся, уже не даст нам возможности отступить, потому дайте вашим дипломатам и тайной полиции возможность выяснить как можно больше и попытаться урегулировать этот конфликт мирным путём.
— Послушать графа де Лорма, так он до сих пор служит энферу, а не нашему королю, — проворчал барон Алькан. — Этот клятвопреступник для него — благородный человек, которого заманил в ловушку де Краон. Этот де Краон для нашей тайной полиции страшнее Ангела Тьмы, так он хитёр и коварен! Хотя на самом деле это просто мелкий, гнусный интриган, который не в силах собрать на своих землях три сотни воинов в свою дружину и наверняка просто выслуживается перед алкорцами, надеясь на их подачки! Граф де Марль, как я слышал, до сих пор сидит в гостинице в ожидании ответа на свою просьбу об аудиенции у альдора, а тайная полиция только и может, что уныло тащиться по следам шустро удирающих от неё заговорщиков. Время разговоров прошло, нужно примерно наказать изменника де Краона и его алкорского хозяина. У нас только тысяча воинов? Я приведу ещё тысячу с севера. Сколько даст юг, запад и восток? — он окинул призывным взглядом сидевших за столом членов совета.
— Я всё понял, — кивнул король, жестом останавливая его, — и принял решение. Поскольку оно не может понравится всем, то я принимаю на себя всю полноту ответственности за его последствия. Однако, мне нужно несколько часов на то, чтоб окончательно всё обдумать, потому я закрываю это заседание. Членов малого королевского совета я прошу собраться в рыцарском зале к первой страже. Коннетабль, собирайте армию в Сен-Марко. Утром светлого дня тысяча воинов должна быть готова к выступлению. Пригласите ко мне маркиза Беренгара, а также вызовите Эдмона де Гобера.
— Де Гобера? — удивился Вайолет.
— Да, я склонен оказать его отцу помощь, но на своих условиях. Коннетабль, сенешаль, прево, барон Ренар-Амоди, через час я жду вас в своём кабинете. Благодарю вас, господа.
Марк молча смотрел, как король удаляется через дальнюю дверь, а за ним уходят его секретарь и граф де Жуайез. Члены совета, живо переговариваясь, поднимались с мест и направлялись к высоким дверям, возле которых стояли навытяжку лакеи в ливреях.
— Грядёт война! — услышал он радостный возглас Алькана, хлопнувшего по закованному в золочёную сталь плечу виконта де Рогана.
Тот улыбнулся и с поклоном пропустил его вперёд, а следом шёл гордый де Рони, словно на его голову уже был возложен золотой венок героя. А Марк вдруг почувствовал себя старым и никчёмным. Может, его время, и правда, уходит, если он не хочет снова врубиться во вражеский строй с мечом в руках? Может, все его мечты о мире — это лишь сладкая отрава, влитая в его кровь Арманом? Может, его современники ещё не доросли до такого счастья, если снова стремятся залить свои поля и луга кровью, а юный король понемногу взрослеет, избавляясь от своего наивного идеализма. Просто всё возвращается на круги своя, а значит, и барону де Сегюру скоро придётся собрать из своих рудокопов дружину и вести её в бой за короля и Сен-Марко, как и подобает истинному графу де Лорму.
Зал постепенно пустел. Его друзья тоже ушли, и в их душах наверняка сейчас пели медные трубы того давнего похода, когда все они, молодые бароны короля Армана познали первый бой, первые раны и первые потери, первые поражения и победу, которая яркой звездой озарила всю их жизнь. Рвались ли они в бой, мечтая снова ощутить тот восторг, граничащий с безумием, и омыть свои мечи в крови алкорцев? Если и так, то Марк не разделял их устремлений. На свою беду, он слишком рано понял всю бессмысленность и всю жестокость войны, и не желал её повторения.
— Дядюшка? — услышал он за спиной молодой голос, и на его плечо легла тёплая рука.
Он обернулся и увидел Жана де Морена. Оруженосец короля с тревогой смотрел на него, а Марк, в свою очередь, вглядывался в его черты, ища в них сходство со своим другом, погибшем на войне, в том бессмысленном и никому не нужном, окончившемся полным провалом горном походе короля Ричарда. За что умер Тристан, такой молодой, красивый, благородный, любящий и любимый муж, отец трёх чудесных детей? За что пойдут умирать теперь другие молодые, красивые и благородные? За северное королевство де Краона?
— Вы огорчены? — спросил юноша, глядя на него с сочувствием. — Вы очень бледны. Может, это оттого, что вы ещё не до конца оправились от своей болезни? Всё это так неприятно: захват Бламонта и угроза войны. Король огорчён, хоть и не показывает этого. Он не спал всю ночь, сидел у камина и смотрел в огонь, а у его ног вздыхал старый Роло. И мне почему-то было грустно, едва не до слёз.
— Я тоже грустил, когда видел, что огорчён мой король, — улыбнулся Марк. — Это лишь доказывает, что у тебя чистое и верное сердце, мой мальчик.
— Вы ему нужны прямо сейчас, — произнёс Жан, — потому велел мне привести вас к нему. Он хочет поговорить с вами прежде, чем объявит свою волю остальным. Мне кажется, ему нужна поддержка. Вы ведь будете добры к нему?
— Разве я могу относиться к нему иначе?
— Тогда идёмте, я провожу вас.
Марк поднялся и пошёл за оруженосцем. Они миновали анфиладу комнат внутренних покоев, и Жан остановился перед резной дверью. Взглянув на Марка, он кивнул и отворил её. Марк вошёл, а Жан всё так же молча закрыл за ним дверь.
Король сидел у растопленного камина, и у его ног снова лежал старый волкодав Роло. Увидев вошедшего, пёс благодушно взглянул на него и замахал лохматым хвостом. Жоан поднял глаза от огня и посмотрел на Марка.
— Сядь, мой милый, — произнёс он негромко. — Я вижу, ты огорчён результатами заседания совета. Но почему? Разве ты ожидал чего-то другого? Все они рвутся в бой: кто-то жаждет реванша, кто-то славы, кто-то наживы, а иные просто любят войну. И при этом любой из них может в тайне сочувствовать де Краону, желая ему успеха в его кознях. Ты понимаешь, о чём я? Там было не так много людей, которым я могу доверять. Что бы я ни решил, всегда найдутся недовольные, а мне нужно пройти по тонкой грани между слишком воинственными друзьями и жаждущими нашей крови врагами. Мне нужна твоя помощь.
Он посмотрел на Марка своими синими глазами и тот вдруг подумал,
