class="subtitle">* * *
— Одна голова у него нормальная, а вторая маленькая! А та, которая маленькая, она вся скособоченная, и глаза смотрят в разные стороны, вот так, у-у-у-у-у! — Уже отлаженным движением мальчик изобразил указательными пальцами, как смотрели глаза. Он успел рассказать эту историю много раз и с каждым разом становился все увереннее, благо слушателей на грунтовой проселочной дороге — между заборами — собралось немало.
— Даже не знаю, что и думать, — покачала головой Владлена Амбруазовна и поежилась, несмотря на жару.
— А чего тут думать? — хмыкнул Василий, вышедший вслед за дедом из соседнего дома. — Отставить панику! Перегрелась пацанва, всего и делов. У них же мозг засоряется по полной программе. Читают комиксы, ужастики по телику смотрят, а в интернет так лучше вообще не заходить. И едят, вон, химию одну. — Он кивнул в сторону Андрюши, сосредоточенно поедавшего утешительный «Сникерс».
— Ну что там? Как? Видели чудовище? — Владлена Амбруазовна и соседи накинулись с расспросами на Ватсона, вернувшегося с разведки на озеро.
— Нет, не видел. Наверное, ушел пес. — Ватсон протянул ребятам удочки и желтое пластиковое ведерко с тремя рыбешками, которые те побросали на берегу. Потом добавил негромко, так, чтобы слышал его только Холмс:
— Но какая-то собака там точно была. Трава примята, клочок черной шерсти на ветке куста и псиной пахнет. Про вторую голову не скажу.
— Вот я же говорил! Показалось! — тут же подхватил Василий. Он сорвал с яблони, ветви которой свешивались через забор, крепкое яблоко и протянул Андрюше:
— На вот, свое, натуральное. И шагом марш по домам!
— Немытое? Еще не хватало! — вскинулся молчавший до того Николай Степанович. — И вообще — хватит. Прекращайте-ка этот бенефис. Вам, молодые люди, действительно давно пора домой — плотно пообедать и лечь на дневной сон. Дай им по пятнадцать валериановых капель, — обратился он к растерянной бабушке ребят. — И не забудьте хорошенько вымыть руки после своей рыбалки. Чует мое сердце, скоро побежите ко мне за антигельминтиками.
Мальчики недовольно засопели, но послушались. Вслед за ними начали расходиться и взрослые.
— Давно вы перестали работать в школе? — неожиданно спросил Холмс Николая Степановича.
— Так заметно? — усмехнулся тот.
— Есть несколько профессий, которые навсегда накладывают отпечаток на личность. Школьный учитель — одна из них. Полагаю, биология?
— Николай Степанович действительно только недавно ушел из школы. Он столько лет посвятил этой работе! — гордо поделилась Владлена Амбруазовна.
— Было дело, — вздохнул сосед. — Да что толку-то. Разве что огородничать научился неплохо да кошек лечить. Пенсия мизерная. Если бы не Васька, — он коротко глянул в сторону внука, — то и им бы на корм не хватило. Надеюсь, с двухголовыми собаками и прочими катастрофами на сегодня покончено, так что можно и делами заняться.
Но надеждам Николая Степановича не суждено было сбыться.
Часа через три, когда полуденный зной только начал спадать, выводя всех из полудремы, на крыльцо Владлены Амбруазовны с топотом влетел уже знакомый мальчишка. Полулежащий на террасе в плетеном кресле Холмс крутил смартфоном в воздухе и безуспешно пытался поймать сигнал.
— Вы чего не отзываетесь?! Я вам с улицы кричу, кричу! Там такое, там такое! — затараторил мальчик. — Баба Лена повесилась!
Выбежавшая из дверей Владлена Амбруазовна схватилась за сердце:
— Как?! Как повесилась? — Если бы Ватсон не успел подхватить ее и усадить на стул, она бы упала.
— Наполовину! — радостно объяснил мальчишка и стремительно убежал.
Владлена Амбруазовна и ее квартиранты поспешили к дому соседки, где произошло несчастье. У калитки уже собралась небольшая толпа.
— Да не повесилась она, не получилось. Крюк обломился, она на пол и рухнула.
— Говорят, Василий ее нашел и веревку снял. Эх, Ленка, все мозги уж, видно, пропила.
— Скорую вызвали, наверное, в наркологичку увезут и прокапают…
— У нее были проблемы с алкоголем? — негромко уточнил Холмс.
— Да как вам сказать, — отвела глаза в сторону Владлена Амбруазовна. Было видно, что ей неприятна эта тема. — С Леночкой мы дружим давно, почти всю жизнь. Мы все и не заметили, когда эта… — она подыскала слово, — болезнь с ней приключилась. Говорят, она начала выпивать еще при жизни мужа, а как тот умер, так и вовсе каждую ночь бутылки в мусорку выкидывает.
— Почему ночью? — поразился Ватсон. — Днем запрещено выносить мусор?
— Стесняется. Она думает, никто ничего не знает. Она же совсем одна осталась. Дочь вышла замуж и переехала в Италию, внуков Леночка уже года четыре не видела. Звонят только на Новый год и день рождения. А она и тому рада.
В доме царил тот особый беспорядок, который выдает пьющего человека. Затхлость воздуха усугублял запах сивухи. Старая мебель, лак на которой давно стерся, была расставлена неровно — ее много раз задевали, когда проходили мимо нетвердым шагом.
Баба Лена боком лежала на диване, закрыв глаза ссохшейся ладонью. Из-под старого клетчатого одеяла выглядывали ее голые худые коленки. Спаситель Василий громогласно рассказывал, как все произошло, активно при этом жестикулируя:
— А дед мой, Николай Степаныч, возьми и скажи: ты, мол, как в аптеку соберешься, спроси у бабы Лены, не надо ли чего. Ну я и зашел случайно, вот ей-богу, случайно. Постучал разок — тихо. Я тогда сильней затарабанил — опять молчок. Думаю, что-то тут не то. В окошко заглянул, а она на полу корчится с веревкой на шее. Я дверь с разбега высадил, смотрю — уже синеет. Сопли, слюни — короче, зрелище не для слабонервных. Я веревочку-то снял и на всякий случай массаж сердца сделал. Гляжу, отходить начала. Я сразу в скорую звонить — а что еще делать-то? Насилу сигнал поймал…
— Леночка, как же так? — со слезами в голосе спросила Владлена Амбруазовна. Ответа не последовало.
Откуда-то из угла послышался настойчивый писк. Все изумленно обернулись — из-за старого кресла прямо к миске с кошачьей едой уверенно бежала мышь. Публика в комнате ее абсолютно не смущала.
— Кыш, наглая! — топнула на нее ногой Владлена Амбруазовна, но мышь даже голову не повернула в ее сторону. — Ну, я тебе!
— Влада, оставь. Всех не передушишь. Расплодились они в этом году, никакие кошки им не страшны, — послышался слабый хриплый голос несостоявшейся самоубийцы. Сухая и тоненькая, как девочка, баба Лена привстала с дивана, держась за горло. Владлена Амбруазовна открыла было рот, но подруга перебила ее: — Брось, Влада, не начинай. Я ведь конченый человек, что с меня взять. Вы же это и сами знаете. — Она обвела собравшихся мутным взглядом. — Раньше все думала — брошу, а сегодня, как белая горячка со мной приключилась, так и поняла: одна только мне дорога осталась. Я ведь, Влада, сегодня ее видела.
— Кого? — сосредоточенно уточнил Холмс. Слушал и смотрел он очень
