всё и снова его переодела, отмыла комнату, и осознала, что сейчас потеряю сознание от переутомления и усталости. Легла на матрас, который принесла с вечера, в другом углу комнаты, и мгновенно провалилась в сон.
**********************
— Наконец-то, — Арион сгреб меня в объятия, — я скучал. Полетаем? Сил противиться не было. Я знала, так действует привязка, но сделать с этим ничего не могла.
Зато дала себе задание — не забыть об этом знании, когда проснусь. — Как полетаем? — огляделась. Вокруг были знакомые места, я часто видела их во сне… И ещё — в одной из прошлых жизней. Долина Эней, жемчужина мира драконов. — Можно как прошлый раз: я стану драконом. А может иначе. Аёве, радость, это твой сон. Ты вольна менять его. Вспомни, как сама ты была крылата, когда вернулась на Драгон, презрев смерть…
И я вспомнила. Чистый восторг первого полёта. Бесконечное поле желтых маков внизу и горящий закатом горизонт вдали. Потоки воздуха, поднимающие огромное драконье тело, словно легкое пёрышко.
Я закрыла глаза, творя крылья — себе и ему. Но в этом мире, этой жизни я не была драконом. Я была человеком. Я была магом.
Крылья распахнулись за человеческой спиной, ловя порывы поднявшегося ветра. Сильные, большие крылья.
Разбежавшись, поймала восходящий поток и взлетела вверх. — Ну же, Великий Хтанг. Ты не веришь себе или мне? — полёт дурманил разум необычными ощущениями, и не хотелось думать ни о чем. Арион остался внизу ещё некоторое время, а затем, как-то неуверенно, встал на крыло.
Я летела над бесконечным полем желтых маков, навстречу золоту заката, упиваясь свободой, забытым ощущением ветра в крыльях и тем пьянящим чувством, которое нельзя осознать, пока ты сам ещё не летал. — Стой! Аё! Аё!!! Каталина, стой!
Ах ты ж, зараза — даже имени моего не запомнил! Я сбавила скорость и приземлилась прямо среди маков. — Катарина я! — О, ну прости. Это имя весьма непривычно для меня. Я лишь насмешливо фыркнула. — Опять растворишься, как только я начну тебя расспрашивать? — Нет, в этот раз — нет, — он подошёл и попытался меня обнять. — Стой, — я сбросила его руки с талии, отступая назад, — почему во снах я довольно четко понимаю, кто ты, а днём остаются лишь разрозненные воспоминания? Почему сейчас я готова тебя зацеловать, но днем остается лишь смутный образ и тревога с тоской. И главное — почему ты здесь? — Так много вопросов, котёнок. Что же, давай по порядку, — он протянул мне руку и я вложила свою ладонь, — всё дело в нашей связи. — В привязке? — Нет, Аё, не только в ней. Вспомни, как я пришел к тебе впервые. И почему я пришел.
Арион повернул меня к себе и поднял моё лицо за подбородок. Мои и его глаза встретились.
Утро заглядывало в окно первыми лучами, подсвечивая потолки и светлые шторы в розовый и оранжевый, смывая воспоминания о странных снах, что снились мне в последнее время каждую ночь. Я потянулась от души и улыбнулась новому дню.
Сегодня мне исполняется двадцать пять. А ещё сегодня начинается учебный год, и ко мне приходит новый класс. Обожаю свою работу! Это уже второй набор детишек, который я беру на обучение. Нулевой класс — совсем ещё малыши, пяти-шести лет от роду, такие милые и наивные.
Я встала, быстро собралась и вышла в чудесное, ещё по летнему теплое утро. Ярко-зеленый трамвай приехал почти сразу. Две остановки и вот она — Вастхомская начальная школа…
Я решила не праздновать сегодня вечером. Как то получилось так, что все мои подруги и родня остались в Айбурне, из которого я родом. В Вастхоме я поддерживала теплые приятельские отношения со многими коллегами, но настоящих друзей так и не завела. Отправилась гулять в парк, затем в кино. Поужинала в одиночестве в маленьком ресторанчике недалеко от дома.
Я ложилась спать в надежде, что хотя бы сегодняшняя ночь пройдёт спокойно. Нет, нужно всё-таки собраться с духом и посетить доктора.
Первый раз этот странный сон приснился мне десять месяцев назад: я лежала на постаменте из белого камня в серой комнате и не могла пошевелиться. Вокруг медленно сгущались, танцуя тени. Одна из теней отделилась от общей массы и гибкой змеёй заскользила вокруг — по стенам, по потолку. Комната наполнилась странными звуками — я слышала шипение, шорохи, вздохи, и словно бы далекий бой барабанов. Звук был тихим, но при этом словно бы давил на уши, всё сильнее и сильнее, и когда, наконец, мне стало практически физически больно от этого звука он резко стих. Тень метнулась за голову, и я явственно ощутила, что за головой кто то есть… Кто то живой. Кто то чужой.
Шаг, два, три… Неясный силуэт позади. И я просыпаюсь.
Что это? Игры моего сознания? Или что-то ещё?
Но сегодня я не проснулась, не могла, как не силилась. Силуэт обрёл ясные очертания, и из темноты выступил мужчина. Он был красив, очень красив — никогда таких не видела. Черные волосы, темно серые глаза, тонкий прямой нос, четко очерченные скулы и губы. Как сказала бы моя сестра "аристократическая внешность". — Вот я и нашел тебя, — он улыбнулся и положил мне руки на плечи. В следующую секунду вспышка неимоверной, обжигающей боли ослепила меня.
Я снова стояла среди поля желтых маков, держа Ариона за руку. — Ты похитил мою душу. — Я похитил твою душу, — он улыбнулся. — Зачем? — У меня не было выбора. Наша богиня прокляла нас, ты же знаешь, — он снова попытался обнять меня. — Нет, я не помню, — я снова отстранилась, — сколько не стараюсь вспомнить — не могу. — Я покажу тебе. Но не сейчас, — он закашлялся.
**************************
Я проснулась от того, что рядом надсадно кашляет Джонатан, откашливая уже знакомую черноту.
Время близилось к полудню. Убрала всё. Влила в него силы, пока у самой не закружилась голова. Лечить не получалось — словно что-то мешало твориться магии. Но чистая, "сырая" сила входила в тело легко. Он боролся. Боролся с тем, что засело у него внутри.
Напоила сначала отваром, а потом накормила жидкой кашей.
К вечеру у друга поднялась температура. Он горел и метался в бреду. Дело спасло жаропонижающее, не содержащее магической компоненты. Уже хорошо.
Когда температура у Джонатана спала, я вспомнила про письма, которые отправила накануне. Пошла в свою комнату — проверять своеобразную почту.
Фаргв выразил радость от того, что Джонатан вернулся живым, но что с ним сказать не мог. Велел продолжать те действия, которые ведут к облегчению состояния,
