Полегчало.
Че-то я погорячился, наверное? Напугал ее опять. Да чтоб тебя! Я стукнул кулаком по кровати и перевернулся на бок. Вертелся и так и сяк. Прислушался – тишина. Настя реально спать легла? Или вещи собирает? Или ревет где-нибудь в уголке?
Надо бы с ней поговорить. Извиняться не буду! Просто объясню, что не права она. Сходил в гардеробную, оделся, пошел к ней в комнату. Постоял под дверью – ни звука. Стучать? Не стучать? Может, по камере посмотреть, чем она там занимается? Была, не была!
Тихонько открываю дверь в темноту. Она тут вообще?
– Настюша, – шепотом зову соплю.
Сердце сжимается и руки холодеют от страшного предчувствия. Съебалась, пока я дрочил? Точно, съебалась! Господи, только не это! Вот зачем я так с ней? Что я за идиот?
Щелкаю выключателем, щурясь от яркого света.
Уф! Вот она! Спит!
Господи, спасибо тебе!
Подхожу к кровати, чтобы еще раз убедиться, что мне не привиделось с перепугу, и это правда лежит моя девочка. Я уже сам не свой в последнее время, воображение подводит. Присаживаюсь рядом с Настей на корточки, смотрю на нее спящую, успокаиваюсь окончательно.
Какая же она красивая у меня! Словно Ангел. Умаялась бедняжка! Даже свет ее не разбудил. Весь день, как пчелка трудилась! А я? Вот что я за человек?
Полюбовался немного спящей девушкой, чмокнул ее в голое плечико, укрыл его одеялом, погасил свет и вышел.
Вернулся в свою спальню. Может быть, ее сюда пора переселить? Чтобы не бегать по всему дому и не искать? Да разве я с ней рядом усну? Трахнуть ее уже?
Нет! Нет! И еще раз нет!
Она меня еще даже как своего мужика не воспринимает. Так я останусь ни с чем. Как я ее завтра одну оставлю? Может, все же извиниться?
Господи боже! Эта девочка меня с ума сведет! Нахуя мне это вообще надо?
Я не мог ответить себе на этот вопрос, но то, что я уже своей жизни без Насти не представлял – это было точно.
Утром я проснулся с тревогой в душе. Первым делом проверил на месте ли Сатана. Настя еще не сбежала. Это хорошо.
Я не придумал ничего лучше, как снова приготовить ей завтрак. Омлет получился пышным, тосты с сыром хрустящие. Сто раз готовил женщинам завтрак, но никогда не боялся, что мне его в морду могут запустить.
Выдохнул. Несу.
– Настюша, солнышко мое! – бужу девчонку с подносом в руках.
Она сонно ворочается на подушке, а потом садится, натягивая одеяло на свои титечки.
– Привет! – недовольно бурчит она. Растерянно смотрит на меня, потом на завтрак, который я ставлю перед ней на одеяло. – Ты чего это, Антон?
Поднимает на меня округлившиеся глаза, как будто я ей паука подкинул в кровать.
– Вот. Завтрак приготовил для девочки своей, чтобы она на меня не дулась, – с самой обаятельной улыбкой объясняю я.
– М! Ну, спасибо! – грустно выдает Настя и придвигает к себе поднос. – Очень приятно, что ты обо мне заботишься! – таким же безжизненным голосом говорит она и берет в руку кружку с кофе.
Настя пьет, ест, не глядя на меня, а у меня внутри все переворачивается. Не такой благодарности я ожидал. Чего-то повеселее. Улыбки хотя бы.
Да с чего ей лыбу тянуть? Обиделась. Видно же, что дуется. На голову мне тарелку не надела, уже хорошо.
Смотрю на Сатану белобрысую, как жует она нехотя мою стряпню, понимаю, что идти мне уже пора, а жопа, как будто к кровати ее приклеилась.
Как я ее сейчас оставлю? Я же весь день на изжоге просижу. Да и не хочу я от нее уходить. Хочу в койку к ней завалиться, прижать к себе эту буку надутую и целовать, пока не подобреет.
– Насть, – выдавливаю я из себя. – Прости меня, пожалуйста, я вчера погорячился!
Девчонка перестает жевать и удивленно вылупляется на меня. Глазищи – что тарелки! Не ожидала извинений? Да я сам не ожидал, но сказал от сердца, а не ради галочки.
– Ты меня тоже прости, Антон, – в свою очередь удивляет меня девчонка. – Я исправлюсь, обещаю!
Ура, товарищи! Это прорыв! Сопля извинилась! И обещала исправиться!
Что внутри меня творилось, словами не описать! Там как будто вагон с фейерверками взорвался!
– Вот и ладненько! – радостно выдыхаю я и поднимаюсь с кровати. – Веди себя хорошо! Исправляйся! Вечером у меня для тебя будет сюрприз!
– И у меня для тебя! – растерянно вторит мне Настя.
Слава богу! Значит, она не собирается сваливать? Чмокнул соплю в растрепанную макушку и упорхал в офис.
Проверил Настю по видеонаблюдению – посуду моет. Хозяюшка моя маленькая.
Вызвал к себе секретаршу. Ей хоть и полтос, но она же женщина? Должна разбираться в интересующем меня вопросе?
– Танечка, – краснея и бледнея начал я. – Запишите меня на шугаринг. Часиков на семь.
– Хорошо, Антон Викторович, – ничуть не смутившись, ответила секретарь, делая пометку в своем блокноте. – В какой-то определенный салон?
– Нет. Сами подберите что-нибудь, – отмахнулся я, лишь бы поскорее съехать с этой темы.
– Тогда я запишу вас к своему мастеру, если вы не возражаете?
– Не возражаю.
– А на какую зону вас записать?
– Чего? – не понял я вопрос.
– На какой части тела вы хотите сделать процедуру?
Еб твою мать! Теперь и секретарша моя будет в курсе, что я яйца побрить решил? Да что же это такое?
– Татьяна, разве это имеет значение? – попытался выкрутиться я.
– Конечно! Мастеру нужно знать, какие инструменты готовить, сколько времени уйдет на процедуру. Сами понимаете, время – деньги.
О, господи!
– Там! – тычу пальцем себе в ширинку я. – Я понятно объясняю?
– Да, конечно! – глазом не моргнув, Татьяна снова что-то пишет у себя в блокноте. – Что-то еще, Антон Викторович?
Что-то еще, но я уже не помню, что. Я качаю головой, и мой секретарь выходит из моего кабинета.
34. НастяБородатый извинился и завтрак опять в постель приволок! Мамочки! Это че это творится? Это у нас взаимопонимание начинается? Надо и мне навстречу как-то пойти! Надо-надо. Не охота, конечно, свою волю и самомнение кромсать, но чуть-чуть можно укоротить.
Я помыла за собой посуду и бесцельно послонялась по пустой квартире. Сама не помню, как оказалась в спальне мужчины. Забралась на его кровать, уткнулась носом в подушку, вдыхая его запах. Вот, вроде бы, не могла дождаться, когда уйдет, чтобы побыть одной, а уже соскучилась...
Сходила в свою комнату за телефоном и снова плюхнулась в кровать Антона. Интересно, много баб он в своей койке перетрахал? Сто пудово много! А меня сюда не пускает.
