буквы, загогулины и косые черты, искривлённые геометрические фигуры и мельчайшие рунические знаки. Какое-то совершенно бессознательное побуждение заставило его прижаться пахом к заднице Мэл, которую его член уже однажды посещал сегодня. Он дёрнул юбку Мэл вверх, обнажая её ягодицы. Его твёрдость тотчас вернулась, но в ней не было похоти, а только отвращение к самому себе и тошнота, похожая на укачивание. На самом деле, мысль о том, чтобы снова изнасиловать её, вызывала у него крайнюю склонность к самоубийству, поскольку он знал, что эти желания исходили не от него; они пришли откуда-то или от кого-то ещё. Им манипулировали, и он знал это. Его эрекция снова взбунтовалась, он высвободился, собирался плюнуть на неё и воткнуть обратно в задницу Мэл, но закусил губу до крови и вместо этого мастурбировал, извергая всё на её ягодицы и заднюю часть бёдер. Его оргазм казался съеживающе мощным, возможно, самым экстатическим в его жизни, но когда он закончился, Фартинг почувствовал себя совершенно опустошённым; он чувствовал себя живым в глубоко зарытом гробу. Он почти ощущал себя марионеткой, за ниточки которой дёргало какое-то маниакальное, ухмыляющееся существо, только наполовину телесное.
Он даже слышал слабый порывистый звук, как дрейф, почти неслышимый смех...
Наконец, его сознание скользнуло в забытье, как вкрадывающаяся печаль, как вирус, затягивающий его в болезнь, и вот сон поглотил его...
* * *
Ты Дакури, ты старший префект двора Тиглата III, одного из величайших царей Ассирийской империи. Царь смотрит со своего высокого трона из золота и оникса, одетый в многослойные туники, усыпанные драгоценными камнями, и корону из золотых стеблей в шахматном порядке.
Ты выходишь вперёд и кланяешься своему царю в большом сияющем мраморном зале. С обеих сторон стоят солдаты в боевом обмундировании с зажжёнными факелами.
Царь кивает тебе и улыбается.
Как старший префект, ты также являешься придворным палачом, а казням в древней Ассирии всегда предшествовали одни из первых методов систематических пыток. Детей пленных вражеских командиров связывали и складывали в кучи, чтобы сжечь заживо, а командиры вынуждены были смотреть. Жёнам этих командиров отрезали руки, ноги, уши, носы, губы и груди - медленно - для развлечения двора. Затем с самих командиров сдирали кожу и вскрывали заживо, после чего прорицатели, именуемые экзипитрами, выбрасывали кишки на каменный пол и читали будущее царя в блестящей конфигурации.
Как любимый префект царя, ты, Дакури, совершил все эти пытки и многие, многие другие.
Никто точно не знает, но некоторые учёные называют ассирийцев изобретателями простой головной дробилки. Прочный стол с U-образным вырезом на одном краю позволяет ввести точку для шеи пострадавшего. Над ним установлено приспособление, похожее на железные тиски, с перевёрнутой металлической чашей, которая надевается на голову жертвы. На самом деле процесс довольно несложный и служит большим зрелищем для ассирийской знати.
А теперь ты, Дакури, выходишь вперёд. Ты происходишь из длинного рода придворных мучителей; на самом деле твоё имя означает "сын палача". Теперь, когда ты поклонился своему царю, ты подходишь к столу, к которому уже привязана жертва. Говорили, что эта миловидная женщина была халдейской ведьмой. Ей сразу же отрезали язык, чтобы она не могла начитывать проклятия царю, и ей также ампутировали руки, чтобы она не делала злых знаков проклятий. Уже месяц или два её таскают туда-сюда между многочисленными казармами царских телохранителей; следовательно, к тому времени, когда наступит время её казни, от неё мало что останется, и к настоящему времени она наверняка уже беременна. Два мёртвых халдея всегда лучше, чем один. Ты наклоняешь её шею вперёд и опускаешь чашу вниз, пока она не налезает на её голову. Она рычит и мычит на тебя, потому что это единственные звуки, которые она может сейчас издавать. Ты хватаешься за колесо и один раз полностью поворачиваешь его, и это сильнее блокирует её голову. Ещё один поворот, и столешница ударяет её по подбородку, затем ещё один, и её звуки переходят в хныканье, потому что её зубы начинают рушиться, когда её нижняя челюсть втягивается в верхние зубы. Теперь твой член действительно твёрдый, и ты знаешь, что он будет становиться ещё твёрже с каждым дальнейшим поворотом железного колеса. Идея состоит в том, чтобы продлить процесс как можно дольше, чтобы заключённый дольше оставался в живых и, следовательно, чувствовал больше боли. Ещё один поворот, и её губы сплющиваются, а шея изгибается влево.
Сейчас ты поворачиваешь колесо более короткими движениями. Теперь её тело содрогается, и из её горла вырывается свистящий звук. Немного жидкости в её мочевом пузыре опорожняется и собирается на полу. Даже этот мирской процесс волнует тебя; ты выдавливаешь из неё мочу, и при этом твой член стучит и пускает слюни. Ещё несколько крошечных поворотов колеса, и ты слышишь этот приятный звук - не треск, не щелчок, а полуприглушённый стук, звук черепа ведьмы, испытывающего первый прогиб. Но она всё ещё дёргается, всё ещё бьётся в конвульсиях, и после ещё нескольких рывков основные швы её черепа начинают расходиться, и голова медленно разрушается. Даже когда железная чаша не может опуститься дальше, тело женщины всё ещё конвульсирует.
Ряд зрителей, кажется, в восторге, а царь особенно усмехается твоей изумительной работе. Он машет рукой, означая, что теперь ты можешь идти, поэтому ты кланяешься ему, а затем быстро выходишь из зала. Тебе не терпится вернуться в свои покои, чтобы начать мастурбировать...
Теперь ты Уильям Коулер, и ты сержант третьего Колорадского кавалерийского полка, и 29 ноября 1864 года твой отряд из форта Ларами посреди ночи получил приказ атаковать мирное поселение индейцев шайеннов; трудоспособные мужчины этого остатка племени всё ещё находились на охоте, оставив только около шестисот женщин, детей и стариков. Это была почти средневековая сцена, когда прибыл твой конный взвод. Ночь пронзают выстрелы, горят костры, и в некоторых кострах горят люди.
Когда ты и твои люди спешиваются, один из твоих рядовых восклицает:
- Сержант, это же просто женщины и дети, даже младенцы. Что мы будем делать?
- Убейте их всех, - отвечаешь ты. - Это приказ самого полковника Чивингтона. Эти индейцы нарушили договор, который они подписали с пятьдесят четвёртым полком, и разгромили сотню наших людей и пару обозов.
Но рядовой выглядит ошеломлённым и говорит тебе:
- Сержант, я не думаю, что люди, которые это сделали, индейцы. Это...
Ты смотришь молодому человеку прямо в глаза и говоришь:
- Ты не подчиняешься прямому приказу полковника?
- Я... я... нет. Нет, сержант.
- Хорошо. Тогда убивайте всех индейцев, которых увидите, скво, детей, всех, или сорок ударов плетью.
"Приказ есть
