– Вчера ты об этом не вспоминала.
– Да, – не стала спорить. – Вчера я повела себя очень глупо. Что вам ещё нужно? Да, я была с ним, и да, мы не просто вели светские беседы. Но он не требует от меня ничего и принимает такой, какая я есть, со всеми недостатками, и вчера я посчитала, что мне этого достаточно.
Лера посмотрела на меня растерянно, зато Марина вдруг заметила:
– Это правильно. Мы… рады за тебя.
– Зато я за себя не рада.
И, подхватив принадлежности для умывания, исчезла за дверью.
На первую лекцию мы втроем почти опоздали. Я всеми силами пыталась прогнать соседок из комнаты: специально собиралась медленно, чтобы хотя бы немного побыть одной (и решиться на кое-что). Но соседки, такие принципиальные, уходить не собирались. То ли чувствовали вину, то ли что, не знаю. Как итог, вышли мы из комнаты вместе за пять минут до пары. И до универа мчались, точно на крыльях.
Хотя лектору оказалось абсолютно плевать на трех студенток, влетевших в аудиторию одновременно со звонком.
А мне было абсолютно плевать на лекцию.
Насчет остальных не скажу, но я вдруг выяснила, что абсолютно точно не хочу вникать в основы экологии для химиков и слушать лектора перестала минуты через две.
Да и в целом этот учебный день прошел странно. Заставлять людей учиться в субботу это в целом садизм, а если эта суббота к тому же темная, холодная и состоит сплошь из нудных лекций, то я и вовсе сомневаюсь, можно ли ждать от студентов хоть от какого-то отклика.
А я ещё и постоянно думала обо всем, что произошло за последние сутки, раз за разом прокручивая в голове случившиеся события, и с каждым разом ругалась на себя все больше.
Но даже этот учебный день подошел к концу.
Сразу после универа я решила зайти в супермаркет.
Есть у меня такая особенность – временами забываю о том, что нужно есть, чтобы жить. Вчера вот ограничилась тремя чашками кофе (одной неполной) и двумя бутербродами с утра. Сегодня количество чашек кофе сократилось до одной, остальное осталось прежнем. Короче говоря, узнай об этом какой-нибудь последователь здорового образа жизни, он бы долго на меня ругался.
В простые супермаркеты я тоже не ходила, выбирала бюджетные. Ближайший из них находился в двадцати минутах ходьбы, так что у меня вполне хватало времени, чтобы позвонить…
Тем более, почти семь. Послушная какая оказалась.
И на улицах пусто, только фонари горят. Никто не подхватит случайно оброненные мной слова. Да и не то чтобы кому-то хотелось.
Руки дрожали.
Я за всю свою жизнь успела много чего обдумать, но ни разу не представляла себе, что я вот так вот просто беру телефон и звоню матушке, чтобы попросить у нее нечто неординарное. Скажу больше: звонить ей мне очень сильно не хотелось, и я даже начала задумываться о том, чтобы забросить всю эту идею… Но потом напомнила себе: я отступать не должна. Потому что это я. Сбегать может лишь моя матушка, а мне хотелось верить, что мы с ней, несмотря на похожую внешность, отличаемся внутри.
Позвонила я лишь спустя половину пути.
Приложила телефон к уху.
Матушка ответила почти сразу, а ведь где-то глубоко внутри я смела надеяться, что она не ответит.
– Здравствуйте, – произнесла я тихо.
– Здравствуй, – сказала матушка ничуть не удивленным голосом. О Всевышняя, этот голос!.. Меня разрывает на две части: он напоминает одновременно и о моем детстве, вполне счастливом, и о предательстве, и я не знаю, от чего боль сильнее. – Я ждала, пока ты мне позвонишь, Яна.
А как же я ждала!.. Ты даже не можешь себе представить, как я, почти совсем ещё ребенок, сжимала телефон в руках, ожидая, пока вспыхнет дисплей с одним-единственным словом: «Мама».
– Яр предупредил? – поинтересовалась. – Не умеет хранить секреты.
– О, Ярослав очень не хотел ничего мне говорить, – поделилась матушка. – Через него я пыталась выйти на тебя, но Ярослав отказался тебя выдавать. Лишь признался, что ты сама свяжешься со мной, когда посчитаешь нужным. Ты давно с ним знакома? Такое удивительное совпадение.
И никакого раскаяния.
– Меньше, чем вы. Я звоню вам по делу.
– Я всегда буду рада помочь тебе, но, Яна… Ты можешь обращаться ко мне на «ты»…
Наш разговор должен был стать другим. Клянусь.
– Вы мне никто, чтобы я обращалась к вам с подобной просьбой. И звоню я вам лишь потому, что не так давно живу в этом городе, и, к сожалению, обратиться мне больше не к кому.
Мне казалось, будто что-то внутри меня ломалось.
Я тяжело дышала, стараясь, чтобы матушка этого не услышала. Я не хотела, чтобы она узнала, насколько мне плохо.
– Яр сказал, что ты приехала сюда учиться.
– Проведите меня к Элле.
Кажется, матушка хотела сказать что-то ещё, но в последнее мгновение передумала.
– К Элле?
– Верно. Вы наверняка знаете, что похожие нападения совершались в городе, где мы обе когда-то жили. Мне нужно уточнить пару деталей. Вы должны обладать для этого достаточной властью.
Мне показалось, что матушка вздохнула.
– Завтра сделать это не получится, – заметила она медленно. – В понедельник попытаться можно. Например, вечером. Во сколько у тебя заканчиваются занятия?
– Проблему с занятиями я решу сама. Отправьте в течение завтрашнего дня мне точное время и адрес. Буду благодарна.
– Да, конечно, но…
– Что-то ещё, что мне необходимо знать?
– Завтра мы можем встретиться с тобой просто так, посидеть за чашкой чая, обсудить что-нибудь интересное…
– Исключено. Не хочется быть грубой, но за восемь лет я немного изменилась. И Янтарная, – заметила я, – даже она вышла на меня раньше, чем я абсолютно случайно вас повстречала.
– Ты знакома с Янтарной? Как… она?
Матушка искренне удивилась.
– Была знакома. Алина мертва… Вам следовало бы знать, вы ведь когда-то считались сестрами. Ах, совсем забыла, что родственные связи ничего для вас не значат.
Наговорила лишнего – сознаю.
Но молчать больше не могла.
Прервала вызов и расплакалась. Чуть ли не выть начала – смогла вовремя себя остановить, к счастью. Еще несколько минут пришлось стоять перед супермаркетом, вытирая слезы с глаз. И только потом прошла внутрь.
Как хорошо, когда тебе есть восемнадцать и в покупках можно себя не ограничивать. Если бы только они действительно дарили спокойствие, эти покупки… Ведь следует проснуться, и груз прожитого снова опустится на плечи.
А я ведь просто не хочу быть одна.
Но этому не суждено сбыться.
