Книга Сердце Рароха - Элли Флорес

— Не успеем мы первыми напасть, Милютич нас еще во время перехода в явь заметил, — это заговорил вышедший из задумчивости князь. — Рарох предупредил, что колдун биться будет насмерть, приготовьтесь!

— А то ж мы не знали, что он не кисельком черничным нас угощать вздумал, — проворчал Вышата, но с лязгом вытащил серебряный меч из ножен и встал в боевую стойку. — Гуляй, секиру-то перехвати как положено, я ж тебя в затворе учил драться.

— Не учил бы ученого, — огрызнулся скоморох, ловко вертя тяжелую секиру в руках. — За собой гляди, боярич.

Беломир сделал Весняне знак, она встала за его правым плечом и легким движением пальцев поправила венец.

— Когда Милютич атакует, берите его в клещи, — приказал князь товарищам. — Хоть на минуту, на две, но задержите. Нужно сделать то, что сказал Вышата — в этих коконах смерть наша таится неминучая. Попробую подстрелить их…

Дверь полностью проявившейся хижины открылась неторопливо. Мгновение все было тихо, в проеме никто не показывался. Вышата выдохнул скопившееся напряжение, смело шагнул вперед и…

…упал, схваченный за левую ногу чем-то длинным и липким, похожим на извивающуюся по мху и листве змею. Гуляй, увидев эдакое непотребство, заорал не хуже бешеного быка и махом опустил секиру на гадину, но не успел — та дернула схваченного боярича, как рыбак — пойманную рыбку. Удар пришелся мимо, попал в камешек, из прочного лезвия брызнули светлые искры. А Вышату поволокло прямо к открытой двери, причем орал он едва ли не громче напарника.

— Беломир! — Весняна поняла, что дар видеть сквозь стены к ней внезапно вернулся, и то, что было в хижине, ничем Милютича не напоминало. Волосы на ее голове зашевелились, тело обдало смертным холодом. — Там змий сидит! Внутри места больше, чем кажется — он огромный, двуглавый, и языками машет! Одним и прихватил Вышату!

— Освободи его, помоги Гуляю, — князь уже целился из лука в крайний справа кокон. — Давай, Весюшка, ты одна семерых стоишь!

Весняна кинулась к скомороху, который все-таки догнал кричащего напарника и «наступил» обухом секиры на липкую дрянь, тем самым задержав ее движение.

Стрела князя попала не совсем туда, куда нужно было — помешал резкий порыв ветра, налетевшего с запада. Но краешек кокона она все же зацепила и, видимо, нарушила в нем что-то важное. Кожа стала рваться, расходиться в стороны, изнутри хлынула зеленоватая густая жидкость, потом комками полезла темная пакость.

Существо вывалилось наружу и рухнуло вниз, к подножию скалы, без единого звука. Беломир уже вновь натянул тетиву и выстрелил по указке Рароха в средний кокон — попал точно в середину, из раны заструилась та же неведомая дрянь. Последний, третий выстрел князь сделать не успел: оставшийся кокон треснул сам, и его узник так же, как и собрат, вывалился на землю.

Двое новорожденных чудищ, покрытых грубой болотно-зеленой чешуей, встали на задние лапы раньше, чем Беломир смог кинуть новую стрелу на тетиву. Они двигались на удивление быстро и одновременно, словно две куклы-марионетки, управляемые кукловодом.

И оба кинулись на князя, шипя и размахивая ящеричьими, с острыми гребнями поверху хвостами. Он опустил лук и отдал Рароху приказ из одного-единственного слова: «Жги!».

Полыхнув веером искр, сокол вылетел из неяви и мигом ударил по той гадине, что была выше ростом и шипела громче. Огненное крыло полоснуло чешуйчатую башку по маковке, срезав часть плоти. Тварь заверещала, но выстояла и плюнула во врага чем-то прозрачным и, судя по запаху, едким. Задела — и Беломир впервые увидел, как непобедимый Рарох побледнел на миг, и услышал, как он яростно вскрикнул от боли.

Значит, Милютич превратил живое в хмару — нежить, способную биться даже с духами… Князь сцепил зубы и снова прицелился, жалея, что в свое время маловато уделял внимания именно лучной стрельбе. Что поделать, его обучали биться на ближней дистанции, все-таки правитель, с охраной…

Он увлекся битвой с двумя чудищами и упустил из виду, что средний, пронзенный его стрелой кокон все же выпустил на свободу раненую, но пока еще способную драться тварь. И она, обогнув его слева, зашла сзади и притаилась.

* * *

Вышата прекратил кричать, потому что боль в ноге превзошла все мыслимые пределы и сознание помутилось. Дрянь жгла через порты, нога и вся левая часть тела постепенно отнимались. Наверное, вот так же умирал тогда от удара его отец. Это ему наказание за все, что вынуждена была вытерпеть семья после его выходки в корчме… Меча он все-таки из руки не выпустил, выучка, вколоченная в него сызмала, помогла. Однако ударить им боярич никак не мог, только бился в путах и скрежетал зубами.

Гуляй уже занес секиру, а Весняна, стоя над Вышатой, обеими руками взялась за свой венец, который сиял семью рубинами, словно открытыми глазами.

— Праматерь Утица, весь Светлый круг, к вам взываю, как сестра ваша и дочь, — выдохнула она моляще, — взгляните со мной на нечестие Милютича, обрушьте силу вашу на гнездилище его смрадное, развейте по семи ветрам мощь его и сотворите с ним то же, что он желает сотворить с миром яви и неповинными душами!

С хеканьем скоморох ударил по языку змиеву — и на этот раз попал, куда следовало. Из разрубленного отростка хлынула та же зеленоватая жидкость, то ли кровь, то ли яд, а из хижины раздался рык, от которого под ногами баженят вздрогнула земля.

Вышата открыл мутные от боли глаза и что-то прошептал. Весняна поняла, что сейчас начнется, и велела Гуляю:

— Поднимай его и тащи к второй скале, она вам спины прикроет! Отбивайся за двоих, пока Златанович в себя не придет!

— А как же ты? — рык уже вибрировал в воздухе, перекрывая их голоса, но Гуляй пробился. — Ты одна не выстоишь!

— Иди! — и баженянка опустила одну руку и дотронулась кончиками пальцев до ноги Вышаты. Сила вытекла из нее ручейком и влилась в тело соратника, восстанавливая раненые плоть и кость. — Быстрее! Он уже здесь!

Пока двое тащились к безопасной скале, Весняна сосредоточилась на враге, выползающем из хижины.

Происходило это так, будто кто-то растягивал дверной проем, сделанный из дерева, чудовищными рывками. Оттуда появилась лапа с когтями величиной с дубовый ствол, потом плечо, далее вылезла первая башка с горящими желтыми глазами, и длинная чешуйчатая шея, и наконец на поляну вырвался весь двуглавый змий, слуга Темновида, Велислав Милютич.

Он встал на четыре лапы, вытянул обе шеи так,