тоном.
— А дверь?
— Она должна быть здесь. Но я её не вижу.
— Не спеши, отдохни, сосредоточься. Она просто обязана тут быть.
— Очень страшно, прем.
— Понимаю, но ты постарайся. Видишь, я же сижу рядом, никуда не проваливаюсь. Да и ты похудела, стала лёгкой, мир тебя выдержит.
— Это другая лёгкость, прем. Меня прямо так и тянет вниз. Видел бы, что там…
— Не смотри туда. Закрой глаза. Успокойся. Хочешь, я возьму тебя за руку?
— Не боишься, что утяну с собой?
— Нет, я тяжелее, чем выгляжу.
— О да, — тихо смеётся она. — Ты как будто из чугуна отлит. В тебе слишком много всего для такого мальца. Плотность высокая. Но под тобой мир не прогибается, а подо мной — да.
Лоля зажмуривается, опускается животом на землю, потом переворачивается на спину, оказавшись вплотную ко мне. Глаза её закрыты. Я ложусь рядом, плечом к плечу, и сжимаю её руку в своей.
— Чувствуешь? Я тебя держу. Очень крепко.
— Спасибо. Я сейчас успокоюсь и попробую снова.
— Вы там потрахайтесь ещё! — зло говорит стоящая у машины Костлявая.
Я молча показываю свободной рукой оттопыренный средний палец, и только потом соображаю, что этот жест тут никому не известен.
— Отстань от према! Он знает, что делает! — отвечает Лирания. — Он всегда знает, что делает.
— Все ошибаются, — недовольно бурчит клановая. — И чем больше доверяешь, тем больней прилетит.
— Иди в жопу, Костлявая, — заявляет Тоха.
— Ты не можешь мне говорить «Иди в жопу», мелочь разрисованная! Единственный, кому я не отрываю за такое болтало, ваш мелкий прем. Потому что он прем. Так что сама иди в жопу!
— Вот она, — спокойно говорит Лоля.
— Что? — я заслушался перебранкой и отвлёкся.
Девушка теперь лежит с открытыми глазами и смотрит в небо.
— Дверь, — пояснила она. — Вон!
Лоля показывает пальцем куда-то вверх.
— Я не вижу, извини.
— Она над землёй. Просто висит. И она совсем-совсем слабенькая, скоро затянется.
— Как высоко, Лоля? — я встаю и подаю ей руку.
Девушка цепляется за неё и осторожно встаёт, боязливо косясь под ноги.
— Не очень. Но я не допрыгну.
— Чёрт, комната была на втором этаже, — вспоминаю я с досадой. — Костлявая, подгони сюда машину! Быстрее!
— Ты не охренел командовать, мелкий прем? — огрызается она, но всё же лезет за руль.
Мы с Тохой подсаживаем Лолю на крышу подъехавшего фургона, она неловко залезает, неуверенно становится на ноги, делает несколько шагов вперёд.
— Она тут, прем, прямо передо мной.
— Можешь что-то с ней сделать?
— Не знаю. Попробовать? Я боюсь.
— Попробуй, пожалуйста.
Лоля осторожно протягивает вперёд руку, секунду стоит, застыв, потом поворачивается, смотрит на меня сверху вниз, улыбается, открывает рот, чтобы что-то сказать, — и исчезает.
***
— Очертенеть! — восторгается Тоха. — Вот это было реально круто! Отвал башки!
— И где она теперь? — спрашивает Лирания.
— Надеюсь, там, где надо, — отвечаю я. — И ещё больше надеюсь, что она сможет вернуться.
— Так ты её не просто утилизовал таким сложным способом? — сердится Костлявая. — Мы теперь должны ждать, пока эта штырщица не вывалится обратно? И как долго?
— Пока не дождёмся.
— А если нет?
— Тогда придумаем что-нибудь ещё, — говорю я уверенно.
— Ты охренел, мелкий прем? Готова спорить, тебя грохнут раньше. Если ты вообще чего-нибудь дождёшься. Если там, куда провалилась эта девка, есть чем накидаться, то мы её больше не увидим.
— Тебя тут никто не держит.
— Вот так?
— Именно. Чёрт побери, ты ещё пять минут назад бубнила, что это бред и не сработает, а теперь, когда сработало, ты говнишься снова?
— Мелкий прем, ты чёртов тупой самоубийца. И вы, две дурные девки, тоже. Я обещаю, что позабочусь о ваших сёстрах и возьму их в клан. Прощайте.
— Я сообщу, когда нас надо будет забрать, спасибо тебе за помощь, Костлявая.
— Иди в жопу, мелкий прем.
Когда клановый фургон умчался, канув в лабиринте улиц, я спросил девушек:
— Почему вы не уехали с ней?
— Я хочу посмотреть, что получится, — бодро заявила Тоха. — Кроме того, лично на меня никто не охотится, нафиг я никому не сдалась. А если что, я хорошо дерусь и быстро бегаю.
— А я в тебя верю, — сообщила Лирания, — кроме того, Тоха права, до нас никому дела нет. Будем драться или убежим.
Тохия сделала кислую физиономию: вообще-то, Лиранию как раз искали даже раньше, чем меня. Но, похоже, она так этого ей и не рассказала.
— Так, девчонки, раз уж фургона у нас больше нет, давайте натаскаем сюда чего-нибудь мягкого! Глупо будет, если они вернутся, грохнутся с высоты второго этажа и переломают себе ноги.
Мы прошлись по ближайшим кондоминиумам, наугад дёргая двери жилых модулей. Там, где не заперто и видно, что давно никто не живёт, мы стаскиваем с кровати толстый широкий упругий матрас и тащим его на площадку. Они не тяжёлые, но большие и чертовски неудобные, а коридоры и лестницы в зданиях узкие. Мы все взмокли и перемазались в пыли, но накидали приличную гору. Надеюсь, этого будет достаточно.
Вечереет. Мы валяемся на матрасе чуть в сторонке и пялимся вверх, где висящая над нами Средка начинает наливаться неоном.
— Эх, не хватает мне её… — задумчиво говорит Тоха. — Там, конечно, тупо и местами говнисто, но бывает и весело. Лир, не скучаешь по клубу?
— Мой клуб теперь со мной! — смеётся Лирания, похлопав девушку по татуированному плечу. — Хотя в морду кому-нибудь дать иногда хочется.
— Прем, сколько нам тут ждать? — спрашивает Тохия.
— Понятия не имею. Надеюсь, Лоля, не найдя чем вштыриться, очень-очень захочет обратно. Её уже днём подпирало, а сейчас должно совсем забирать.
— Отличные у тебя расчёты, прем. Стратегические просто.
— Так ехали бы с Костлявой.
— Не, это неспортивно. Просто скучновато чота уже… Как дураки в небо пыримся.
От земли начинает подниматься туман. Он удивительный — не влажный, не холодный, не скапливается в низинах, не выползает из подвалов, а возникает сразу по площади, как будто земля выделяет его всей поверхностью.
