напротив гор Хамадана, он узнал о том, что Йиган Таиси перешел из Азербайджана в Ирак. [Именно тогда] произошло неожиданное нападение на него (Йигана Таиси) в Хамадане, о чем упоминалось выше[489].
Глава 47
Рассказ о том, как султан завладел Азербайджаном
После того как Йиган Таиси стал нести службу [вассала], а Ирак был освобожден от тех, кто сеет смуту и управляет нечестно и недостойно, султан направился в Азербайджан. Когда он приблизился к нему, Шараф ал-Мулк получил письмо от жителей Мараги, побуждавших султана к решению идти туда, чтобы освободить их от того позорного гнета, который им пришлось испытать, от произвола важных господ, [правивших] государством, и [от] власти женщин[490]. [Они терпели] еще от того, что грузины вцепились когтями в нее (Марагу), а также из-за слабости их владетеля — атабека — в защите своей неприкосновенности и обороне своего владения[491]. Тогда султан устремился к ней и вошел в нее, не встретив сопротивления. Пробыв в ней несколько дней, он отправил оттуда кади Муджир ад-Дина 'Умара ибн Са'да ал-Хорезми в качестве посла к владетелю ар-Рума и владетелям аш-Шама с письмами, содержавшими уведомление о том, что он овладел областями Азербайджана[492] и острием своих зубов вырвал те [области], в которые вцепились было клыки грузин. Это были два его аргумента перед господом его! Он уведомлял их о том, что он намерен совершить набег на грузин, подвергнуть их разорению и опустошению и показать им, что в доме есть хозяин[493]. И /133/ в основу [писем] было положено начало дружелюбия.
В тот же день султан назначил меня катибом ал-инша', и я вступил в эту должность, чтобы позабыть [о невзгодах], и сделал это неохотно, пренебрегая ею. Был я к тому же малоопытен и несведущ [в ней] и мало думал о том, что это должность с непрерывно поступающими доходами и неиссякающими выгодами, что почетность ее сочетает пользу с ущербом и содержит трудное и легкое.
Так, когда султан находился в Нахичеване для решения дел населения Хорасана и Мазандарана, мне в один день случилось получить в качестве прибылей и доходов от должности катиба ал-инша' свыше тысячи динаров. Что касается сумм меньше этой, то это был доход, который в другие дни не прекращался. Я стал бороться с теми, кто пытался соперничать со мной из-за этого. Муджир ад-Дин [в то время] удалился от службы, отправившись в упомянутые выше страны, и возвратился оттуда лишь после того, как был завоеван Тифлис.
Султан из Мараги двинулся к Учану. Это область, покрытая зеленью, орошаемая проточными водами. Татары уже успели разрушить ее город в начале своего нашествия[494]. Султан пробыл здесь несколько дней. Люди здесь снабжались продовольствием из Табриза, где находилась дочь Тогрула ибн Арслана — жена атабека Узбека, и им не препятствовали. И вот к нему (султану) пришел кто-то из жителей Табриза и пробудил в нем желание завладеть городом. Тогда он направился к городу и, расположившись лагерем близ него, окружил его со всех сторон.
Против него выступил ра'ис Низам ад-Дин, сын брата Шамс ад-Дина ат-Тугра'и[495]. Он полновластно распоряжался в городе, сидя на шее населения, а жители угождали ему, [как] и его предшественникам, наследовавшим город от своих отцов, из любви, которая уже вошла в их кровь[496].
И вот султан двинулся к городу и приказал эмирам приготовить осадные орудия: катапульты, осадные машины и лестницы. Они начали рубить [вокруг] города деревья, которых было очень много.
Через семь дней после того, как султан окружил город, оттуда вышел посол дочери Тогрула с просьбой гарантировать безопасность ей, ее рабам и слугам, а также сохранение их имущества и жизни с условием, что город Хой[497] будет оставлен за ней и она будет доставлена туда под защитой [султанской] охраны. Султан удовлетворил ее просьбу, и Табриз сдался в шестьсот двадцать втором году[498]. Двух своих личных слуг — Тадж ад-Дина Кылыджа и Бадр ад-Дина Хилала — султан приставил к ней в качестве охраны. /134/ Они благополучно доставили ее вместе с сопровождающими ее слугами в Хой.
Султан вошел в Табриз и владел им милостиво и благосклонно. Он расположился в резиденции государя (дар ас-салтана) и назначил ра'иса Низам ад-Дина [ат-Тугра'и] главой города. Положение ат-Тугра'и было, как и прежде, таково, что его распоряжения выполнялись, а советы принимались. Упомянутый не входил в дела, касавшиеся государства и его денежных средств. Он занимался тем, что относится к нуждам подданных. Он угождал им, [заботился] об укреплении тех, кто был настроен мирно и уважительно, и сдерживал смутьянов и глупцов, хотя и не был облечен властью и не занимал какой-либо должности[499]. Так было до тех пор, пока он не был заточен, о чем будет сказано в своем месте, если будет угодно Аллаху всевышнему.
Глава 48
Рассказ о том, как султан разгромил грузин
Когда султан захватил Азербайджан, грузины, в количестве шестидесяти тысяч человек[500], собрались в местности в пределах [округа] Двина[501], известной под названием Гарни[502]. Они демонстрировали стойкость, но за этим скрывалась глупость. От соседства султана их хватил паралич и столбняк, ими овладела тревога и печаль. Собравшись, они преследовали цель показать султану, насколько они могущественны и многочисленны. Они надеялись, что [он], может быть, пожелает пойти на мир с ними[503] и они избавятся [таким образом] от жара наказания и от пучины бушующего моря. Вот почему они уверенно собрались в поход, позабыв о том, что государство Атабеков[504] пало; ведь оно было для них местом охоты: туда они ходили за добычей вместе и порознь, парами и по одному.
Когда султан узнал, что они собрались для пустой болтовни, он устремился на них с теми воинами, которые были под рукой, так как большинство их уже разъехалось в свои владения икта' в Ираке и других местах. И вот, прибыв к берегу реки Араке, он застал там эмиров авангарда во главе с Джахан-Пахлаваном Илчи. Они сообщили ему, что враг поблизости и у него много [войск]. Он ответил на эту весть лишь тем, что, пришпорив коня, бросился вброд. Его не смутило то, что было сказано /135/ о близости врага и его многочисленности. За ним последовали и войска.
Когда он достиг Гарни, то увидел, что грузины расположились на возвышенности, словно высокая гора на горе,
