есть… — под нос пробормотал последний из гостей Поллиона, так и оставшийся для Квинта незнакомым.
— Вот! — воскликнул Поллион и ткнул в него пальцем, — Видишь, Кальвин уже начал сомневаться!
— Ты что же, считаешь, что я мог не узнать человека, с которым десяток лет из одного котла ел? — синхронно возмутился задетый неверием за живое Квинт.
— Хорошо, хорошо, допустим, — тут же пошел на попятную Кальвин, — Допустим это так. Но что это нам дает? Он наверняка уже мертв. Или вы думаете, Октавиан решил сохранить ему жизнь? — сказал он и хохотнул. Всем своим видом он выражал глубочайший скепсис.
Да ну, чушь. Если бы мальчишка хотел убить Цезаря на месте — он бы отдал соответствующий приказ. Эти свеженабранные салаги и его бы выполнили без особых колебаний. Квинт был в этом практически полностью уверен.
— Не думаю, — сказал Бальб, — В отдаленной перспективе, он точно Октавиану нужен только мертвым. Желательно — еще и обезличенным и обожествленным. Но, — Бальб поднял указательный палец вверх, — Но если бы он хотел его убить прямо на месте, он бы это сделал. Кто ему мог помешать? — Квинт, синхронно с Поллионом, кивнул в знак согласия, — А если не сделал — значит, пока Цезарь ему зачем-то нужен живым. А значит, у нас все еще есть время, но с каждым мгновением его становится все меньше и меньше. Мы не можем позволить себе жевать сопли и рассуждать, нужно действовать, пока не стало слишком поздно.
— Хорошо, — внезапно достаточно легко согласился Кальвин, — Но я все равно не вижу, что же мы можем сделать.
— Для начала, вы можете пройти поужинать, — настолько неожиданно, что Квинт чуть не подпрыгнул на месте, за его спиной раздался женский голос. Квинкция, — Думать лучше на сытый желудок.
Их ужин затянулся далеко заполночь. Рабы сменили еще несколько блюд, после чего на столе остались только закуски и вино. Последнее, однако, было разбавленным, поэтому захмелеть Квинту так и не удалось. Впрочем, он и не стремился — подходить к подобным вопросам лучше было на трезвую, — или хотя бы относительно трезвую, — голову. Когда они уже изрядно проредили хозяйские запасы еды и питья, а время приближалось к утру, слегка опьяневший Бальб подвел черту:
— Хорошо, квириты. Значит, вкратце, план пока такой — мы с Поллионом и Кальвином, после сегодняшнего заседания Сената, созываем на ужин как можно большее количество клиентов и друзей, которым можем доверять, и пытаемся донести до них мысль, что Цезарь, во-первых, каким-то чудом жив, а во-вторых — является единственным на данный момент возможным потенциальным лидером оппозиции режиму Октавиана. Он всем давно как кость в горле, не думаю, что мы встретим какое-то сопротивление здесь.
— А ты прямо уверен, что Цезарь пойдет против собственного приемного сына? — встрепенулся Кальвин.
Надо же, оказывается он не спал все это время. Удивительно.
— А это совершенно неважно! — махнул рукой Бальб, — У нас какая цель в конце концов, переворот устроить или друга спасти? Я думал, что второе, — остальные согласно закивали, разве что сам Кальвин немного замялся, — Если для этого придется соврать кучке сенаторов и всадников — пусть будет так. Да нас вообще можно будет назвать любимчиками Фортуны, если хватит только этого.
— Но как же…
— Хватит! — перебил его Поллион, — Гней Домиций, если ты против даже малейшего риска — выход вон там. Можешь идти восвояси, только не забудь забыть все, о чем здесь говорилось.
В полумраке лицо Кальвина выглядело словно посмертная маска. К его чести, однако, с места он все-таки не сдвинулся, продолжая сверлить взглядом Бальба. Квинт на какое-то мгновение даже почувствовал к нему что-то похожее на уважение.
— Возражений больше нет? — обвел их маленькую компанию взглядом Бальб. Возражений больше не было, — Отлично. Дальше. Оппий и Калавий идут в народ, — он повернулся и сказал, уже обращаясь к ним, — Ваша задача одновременно проще и опаснее. Я думаю, чтобы взбаламутить народ и ветеранов, донести до них мысль, что Цезарь жив и пострадал от рук Октавиана, будет вполне достаточно. Но вы и без меня прекрасно понимаете, чем сейчас чреваты подобные речи на форуме.
Квинт с Оппием синхронно кивнули. Прибитые к рострам списки, растущие с каждым днем, несмотря на вычеркнутые имена, и все увеличивающееся количество голов, на этих рострах вывешенных, ни на мгновение не давали забыть о том, какая их ждет судьба, стоит хоть немного растерять бдительность.
— Понимаю, что вы и без меня разберетесь, но все-таки постарайтесь быть поосторожнее, — закончил Бальб, — И последнее. Квинкция идет сегодня вечером в гости к Скрибонии и пытается узнать хоть что-нибудь, — он повернулся к Квинкции, — Сильно не рискуй, настойчивости не проявляй, если что. Попробуй все обставить так, как будто тебе просто жутко хочется посплетничать.
— Мне даже притворяться не придется, — усмехнулась Квинкция.
— Отлично, — молчавший до того Поллион, встал из-за стола, — Со всем, вроде, разобрались. А теперь… Ника, проводи пожалуйста наших гостей в свободные спальни. И сама иди спать. Сегодня и завтра можешь отдохнуть, — обратился он к сидевшей у двери молодой рабыне, которая всю ночь подносила им еду и напитки. После последних слов ее лицо просветлело, и она воодушевленно кивнула.
— Погоди, Гай! А как же она? — перебила мужа Квинкция, кивая в сторону задремавшей Марии.
— А, да. Ника, и еще, пришли кого-нибудь, чтобы ее в спальню тоже перенесли, — сказал Поллион и тут же поймал непонимающий взгляд Квинкции, — А поговорить мы с ней можем и завтра, — ответил он на так и не заданный вопрос.
Остаток этой ночи Квинт спал очень беспокойно.
[1] Один из холмов Рима, в пределах городских стен.
[2] Произношение этого когномена в латыни и в современных языках очень различается, там без шансов, что Мария поняла бы о ком речь, не зная латыни.
[3] Марий/Мария — италийский номен. Это все равно, что встретить Володю, который совсем не понимает по-русски и говорит только на хинди.
[4] Претекста — обычная гражданская белая тога. У сенаторов тога с красной каймой и туника с двумя параллельными красными полосами по бокам.
Безопасник (Магнус IIII)
Пробить бюрократическую стену головой казалось невыполнимой задачей. Пусть из каждого утюга на всей территории комплекса и твердили о том, что у них крайний дефицит оперативных кадров, пусть руководство и вело одновременный набор нескольких новых мобильных опергрупп для поиска и постановки на содержание якорных аномальных объектов их реальности — Магнусу словно выдали красную карточку.
Его заявления как будто и не рассматривали вовсе, сразу отправляя в шредер, и чем больше он старался пробиться,
