не заслуживают прощения.
— А как насчет твоего дедушки? Что он сделал такого, что ты его так ненавидишь?
— Он манипулирующий, самовлюбленный урод. — Арт смеется. — И я такой же, как он.
— Ты не такой.
Почему Арт не может увидеть, что он гораздо больше, чем то, во что он верит?
— Я не буду скрывать, кто я. Я не герой, Син, я антигерой. Во мне нет доброты, так что не ищи ее, потому что ты будешь разочарована.
— Ты сам себе злейший враг.
— Какое это имеет значение? Через несколько месяцев мы больше никогда не увидимся. После колледжа ты выйдешь замуж за своего школьного возлюбленного и нарожаешь кучу детишек.
С таким же успехом он мог бы выплеснуть мне в лицо стакан холодной воды, как в тот вечер, когда мы впервые встретились. Я не могу смириться с мыслью, что больше никогда его не увижу. Я всегда буду думать, что Арту плохо, что он снова употребляет кокаин или еще что похуже.
— Твой дядя женится на моей маме, так что мы еще увидимся.
— Я не пойду на свадьбу. Я достигну совершеннолетия гораздо раньше, и буду делать все, что захочу, и никто не будет мне мешать.
— Ты можешь приезжать на День благодарения, Рождество и другие праздники.
Я хватаюсь за соломинку, и понимаю это.
— Ты думаешь, я буду разделывать индейку, пока Тревор держит в ней вилку? Перестань, блядь. А пока все смотрят футбол, мы с тобой будем пробираться в ванную, чтобы перепихнуться? Ты живешь в стране грез.
Я бросаю бургер на тарелку, внезапно потеряв аппетит.
— Ты закончила?
Я киваю.
— Хорошо, пойдем.
Арт
— Могу я тебя кое о чем спросить?
Что теперь? Я сжимаю руками руль, костяшки пальцев побелели.
— Ты же сказала, что устала, так что спи.
— Сколько тебе было лет, когда ты начал употреблять кокаин?
— Тринадцать.
— Как тринадцатилетний подросток может достать такой наркотик?
— Одна из подруг моей матери.
— Ты меня разыгрываешь.
— Ничего подобного.
— Это жестокое обращение с детьми! — возмущенно восклицает Син. — А твоя мама знает?
— Не-а. Ее подруга и с сексом меня познакомила.
— Эта сучка — педофил? Арт, ты должен был кому-то рассказать. Ты все еще можешь.
— Мне понравилась каждая минута.
— Да, в тринадцать лет, я уверена, твои гормоны неистовствовали. Но она воспользовалась тобой.
— Что сделано, то сделано.
— Когда это прекратилось?
— Мы продолжали трахаться до самой смерти Коула.
— С тех пор вы с ней не виделись?
— Я встречался с ней.
— Ты ее трахал?
— Нет.
— Почему?
— В то время я не хотел ни с кем заниматься сексом.
— Она должна быть в тюрьме.
— Ты должна быть ей благодарна.
— Ты с ума сошел? — Син брызжет слюной.
— Как, по-твоему, я научился так хорошо трахаться? Не многие мальчики-подростки трахаются так, как я. Я не раз доводил тебя до оргазма менее чем за три минуты, поедая твою киску. Держу пари, Тревор никогда так не делал.
— Если бы мне пришлось выбирать между тем, чтобы к тебе не приставали, и тем, чтобы меня хорошо оттрахали, я бы выбрал первое.
— Сколько тебе было лет, когда ты потеряла девственность?
— Шестнадцать.
— С Тревором?
— Да.
— Он единственный, с кем ты занималась сексом помимо меня?
— Да. А сколько девушек у тебя было?
— Да фиг знает.
— У тебя когда-нибудь была подружка?
— Не-а.
— Почему?
— Обладание одной никогда меня не привлекало.
Вдали показался вход на кладбище. Как, черт возьми, мы так быстро сюда добрались?
— Мы на месте, — прохрипел я.
— Ты помнишь, где он похоронен?
— Никогда не смогу забыть.
Я проезжаю через ворота и паркуюсь возле кедра, где покоится Коул.
Кладу голову на руль, задыхаясь.
— Я. Не могу. Дышать.
Син поглаживает меня по спине рукой твердо и ободряюще.
— Все в порядке. Мы можем немного посидеть в машине.
—Соберись, Арт. Ты проделал весь этот путь не для того, чтобы отказаться—.
Я успокаиваю себя.
— Нет, я готов.
— Уверен?
— Нет, черт возьми. — Я открываю дверь машины и выхожу на трясущихся ногах.
Мой желудок как будто переполнен назойливыми бабочками. Меня прошибает холодный пот, я сгибаюсь и меня выворачивает. Син снова оказывает безоговорочную поддержку, подбегая ко мне. Меня рвет, пока не остается ничего, затем я падаю на землю, зажав голову между подтянутыми коленями. Син обхватывает мое лицо, приподнимает голову и нежно целует меня. Она встает, протягивая мне руку. Еще с того момента, как Син выплеснула мне в лицо воду из своего стакана, следовало бы понять, что она разрушит тщательно выстроенную мной стену. Что бы я делал прямо сейчас, если бы меня не отправили в Северную Каролину? Как бы все изменилось, если бы меня не познакомили с жизнью Син?
Я вложил свою руку в ее маленькую ладонь и медленно поднялся с земли. Мы идем к кедру. Мои шаги замедляются, когда в поле зрения попадает надгробный камень Коула.
— Мы почти пришли. — Она сжимает мою руку в знак поддержки.
Фотография Коула выгравирована в граните с ангелом, сидящим с каждой стороны черного камня. Я падаю на колени, обводя рукой слова «В память о Коуле Кинге». Я кричу, громко и протяжно — весь сдерживаемый гнев, чувство вины, ненависть и горе выплескиваются из глубин моей души. Я никому не пожелаю этой боли.
— Почему? — ору я, задрав голову к небу.
Син опускается на колени на траву рядом со мной, спасательный круг в моей проклятой вселенной.
— Коул, я не хотел, чтобы это случилось. Прости, что меня не было рядом с тобой. Прости, что я не оказался тем старшим братом, которого ты заслуживал. Я так тебя люблю. — Слезы льются из моих глаз.
— Он знает, что ты его любишь. — Син целует меня в щеку.
Я провожу большим пальцем по ее мокрому лицу.
— Ты плачешь из-за меня.
— Твоя боль — моя боль.
— Как же я хочу обнять его еще хотя бы один раз.
— Понимаю. Ты не можешь увидеть или физически прикоснуться к нему, но он всегда будет с тобой.
— Ты подарила мне то,
