Пользуясь замешательством Лены, Макаров в одно касание задрал ее юбку практически к пупку и принялся жадно мять своими ручищами стройные бедра и ягодицы.
— Помнится, ты моей быть хотела? — заторможенно прошептал ей мужчина прямо в губы. — Сейчас… будешь!
От подобных слов внутри все сладко запело от предвкушения.
Но на задворках сознания пробудилась тревога.
А в следующее мгновение Лена почувствовала себя так, словно в разгар жаркого дня ее без предупреждения швырнули в ледяную прорубь. Сердце замерло в груди.
«О, Господи, что я творю? Я… я… идиотка! Он же не конкретно меня хочет! Он просто ХОЧЕТ, из-за печенья! Любую! И вообще, сюда могут зайти! Мы ведь в обычном… подъезде!»
— Виктор Эдуардович, — испугавшись не на шутку, Белова принялась вырываться из этих порочных тисков, — отпустите! Нам нужно остановиться! Нам нужно прекратить!
— Прекратить? — невозмутимо. — Нет, Лена! По твоей милости я никак не могу прекратить! И остановиться не смогу, пока мы не завершим начатое!
«Что? Он собирается… идти до конца? Вот черт! Что мне делать? Я же…»
Прикусив нижнюю губу до отрезвляющей боли, девушка попыталась успокоиться.
«Ладно! Я сама во всем виновата, мне и отвечать! Что-нибудь придумаю!»
— Нас же увидят! — озвучила она свои страхи. — Меня увидят… голой!
— Ну уж нет! — плотоядная ухмылка растянула его губы. — Обойдутся! Тебя я никому не покажу!
Пожирая одуревшим голодным взглядом, Макаров подхватил Лену на руки и понес куда-то через едва приметную боковую дверь. Вскоре они оказались на лестнице. А новые дома проектировались так, что эта самая лестница никакого отношения к подъезду вообще не имела. Жильцы пользовались ей только тогда, когда в доме отключали оба лифта — пассажирский и грузовой.
Поднявшись на второй этаж, преподаватель поставил Белову на ноги.
Затем зажал в углу и набросился на нее с еще большей одержимостью.
Когда напряжение между ними достигло точки невозврата, мужчина потянулся к своей ширинке и громко «вжикнул» молнией на джинсах, потянув собачку вниз.
— Вик…
— Ш-ш-ш! — Виктор Эдуардович настойчиво прижал палец к ее губам. — Трахну или убью, помнишь? Я не шутил, Лена! Мне очень хреново! Я сейчас просто взорвусь как гребаная торпеда, если разрядку не получу!
«В глубине души я не против, наверное! Но… мне страшно! Не таким я представляла себе свой первый раз! Да и Макаров жутко разозлится, когда в себя придет! И все же… нужно помочь ему!»
— Я сожалею о печенье, — мягко прошептала она, приподнимаясь на цыпочках и целуя Макарова в кадык, — я так виновата перед вами!
— Лена…
«Еще хоть раз он произнесет мое имя вот ТАК… и я точно отдамся ему прямо на этом грязном полу! И плевать мне, под возбудителем он или нет!»
— Не знаю, что нашло на меня в тот момент! — продолжала исповедоваться Белова, исступленно целуя его везде, куда только могла дотянуться. — Не знаю, о чем я думала! Но… хочу…
— Да, детка?
— Хочу все исправить!
— Отличное желание! Трусы сама снимешь, или помочь?
«Ничего я не сниму!»
Потерянно улыбнувшись, она увлажнила пересохшие губы:
— Вчера вы сделали приятно мне, а сегодня я сделаю приятно вам! И будем считать, что мы в расчете, да?
— В каком смысле?
— Ой, да все вы поняли! Я вам сейчас немного… помогу!
Вздохнув полной грудью для храбрости, Лена таки просунула руку ему в штаны.
И едва не отдернула в тот же миг.
Слишком уж горячо там было. Слишком уж твердо.
Да и Виктор Эдуардович, будучи застигнут врасплох, проскрежетал зубами и мучительно застонал.
Его зрачки ушли под веки, точно от нестерпимого кайфа. По телу прошлась странная судорога. Дыхание стало до безобразия частым и тяжелым. И на лбу выступила крупная испарина.
Пребывая точно в трансе, преподаватель перехватил девушку за запястье, тем самым удерживая на месте, а сам настойчиво толкнулся в ее ладонь, зашипев при этом:
— Лена, твою же ж… мать!
Ее руки тряслись, колени подгибались, а сердце готово было выпрыгнуть из груди к чертовой матери. Тем не менее девушка храбрилась из последних сил. Она обхватила его внушительную плоть и принялась аккуратно поглаживать от основания к концу и обратно, даже не представляя, как все это делается на практике. Вроде ничего сложного, и тем не менее…
«Снится! Мне все это снится! Не могу же я наяву ласкать член Макарова?»
Так продолжалось некоторое время. Лена хозяйничала в его штанах, а Виктор Эдуардович сводил ее с ума своими изощренными ласками. Но стоило ему сдвинуть в сторону полоску ее трусиков и собственнически накрыть пульсирующую промежность горячей ладонью, Белова инстинктивно сжала бедра, не пуская преподавателя дальше.
— Лена?
— М-м-м?
— Посмотри на меня!
Обмирая от страха и волнения, она выполнила его просьбу.
Мужчина горько улыбнулся:
— Я понимаю, что это все… неправильно! Но не могу остановиться!
— Все нормально! — желая провалиться сквозь землю от смущения, она принялась интенсивнее наглаживать его твердую плоть. — Сейчас вам… станет легче!
— Не станет! — утвердительно. — Я не кончу от руки! Никогда не мог. Ни разу в своей жизни. И сейчас не смогу, даже от твоей! Мне нужно… больше!
От подобного откровения Белову кинуло сперва в холод, а потом в жар.
— На… насколько больше?
Сжав в руке ее подбородок, Виктор Эдуардович склонился к губам:
— Все, что ты можешь мне дать!
Она напряженно застыла, не зная, куда от смущения деть глаза.
Но все же нашла в себе силы, чтобы произнести, заикаясь:
— Учитывая обстоятельства и наши отношения, я не хотела бы…
— Я все понял! — он мягко поцеловал уголок ее рта. — Расслабься!
Но расслабиться Лена никак не могла.
Потому что Макаров окончательно выпустил на свободу свой член и направил…
— Нет!
— Сказал же, расслабься! — рокочущий шепот раздался прямо у уха. — Никаких проникновений не будет! Обещаю!
Белову точно током шарахнуло, когда массивная головка его детородного органа соприкоснулась с ее клитором. Дышать стало нечем, а сквозь тело прошла волна дикого удовольствия. Содрогнувшись, она вновь вцепилась в крепкие мужские плечи, как в спасательный круг, и уткнулась носом в шею преподавателя. Тот же, тяжело дыша, наращивал темп, скользя по и вдоль ее влажной плоти.
