То, что я шпионка Альянса — искренне пытались проверить. Но нет, общавшиеся со мной Советники явно в этом сильно сомневались. Какая шпионка? Максимум — марионетка, учитывая двух овчарок консолидации. Хотя, лично мне овчарку напоминал только Карей, Дик больше походил на бульдога. Но вот чем они так меня зацепили, что я только улыбаюсь, предоставив консолидартам карт-бланш, они знать бы хотели. Очень.
Шесть Советников уже почтили меня своим обществом и приватной беседой, практически по очереди. В неделю уложились. Под конец такой беседы каждый реально задумался, а стоит ли вообще тратить силы и средства на подчинение такой дуры. У неё ж только цацки на уме. Вернее, кристаллы. Нитриты. Вообще больная.
И подкупить трудно — слишком дофига у самой всего, спасибо мужу. И, главное, большего ей пока не хочется. Своим ещё не наигралась. Вон, прям прилюдно на единственного раба слюни пускает. Телохранителем сделала. Даже на коленях стоять не заставляет — обзор, видите ли, не достаточный из такого положения. Тьфу. Точно больная.
И вот как такой манипулировать? Может сразу…? И проблем меньше, и надёжнее как-то. Но пока ни у кого не получалось.
Сит пару раз нечаянно выбил у меня бокал с вином, и при этом рядом отчетливо слышались разочарованные вздохи.
Несколько раз мои Тени-стражи устраивали подозрительный шум, и тогда на перефирии мне чудилась знакомая широкоплечая фигура, которая исчезала, стоило только мне обернуться. Вот в такие моменты становилось действительно страшно.
Я знала, на что способен Тэллас Кэррай, и поэтому была уверена, что сейчас он явно меня защищает. Если бы хотел убить — я бы уже была мертва.
Или если бы ему приказали. Я прекрасно знала глубину преданности бывшего раба своему покровителю. Безоговорочная, безапелляционная и бескомпромиссная.
Значит, я зачем-то нужна Третьему Советнику.
А вот он как-раз с беседой затягивал.
*****
Я буквально едва держалась на ногах. С самого утра — то какая-то выставка, то презентация, потом в темпе самбы переодевание и типа обед — и вот через пол часа снова раут. И, по словам Кара, я "изюминка сходнячка, так шо без тебя никак". Где он только так говорить научился, а ведь, как выяснилось, лорд.
Так что вымотана я была основательно, и сжалившийся надо мной Дик привёз меня в форштадт дающего бал рода заранее, и, отпустив пройтись по саду, побежал на какие-то переговоры.
Взглянув на постоянно сопровождавшего меня Сита, отметила его усталость и мешки под глазами. Всё это время он не отходил от меня, безукоризненно отыгрывая свою роль.
Даже ночью. Что бы ни происходило вечером — утром я просыпалась в постели одна, а мой раб ждал на циновке у дверей. С внутренней стороны, так, что дверь не открыть, не задев его. Я вначале хотела возмутиться, но, перехватив тут же опущенный взгляд, передумала. Только фыркнула.
А ещё мы практически не разговаривали. Это для меня оказалось сложнее всего.
Сейчас Сит тоже устал. Я вышла на открытую площадку у фонтана и, опустившись на скамейку, скинула одну из подушек на землю, указав на неё глазами телохранителю.
Покорно опустившись у ног, Сит склонил голову, позволяя мне запустить руку в его шевелюру. Конечно же, нас и здесь видят. Да и в отжиг, все знают о моём пунктике на рабах, не скандалю — и то хлеб. Наверное, подозрительнее было бы, начни я направо и налево размахивать кнутом — точно, притворяюсь, потому что что-то задумала. Я пошевелила пальцами.
— Божачки, какие всё-таки у тебя мягкие волосы, — решила озвучить постоянно возвращающуюся ко мне мысль. — Не тонкие, но такие приятные на ощупь.
— Разные мази, втираемые в кожу головы, омывание самих волос — именно для такого эффекта, — зачем-то ответил Сит. И, помолчав, добавил. — А ещё у постельных рабов вырывают ногти, чтоб не могли оцарапать господ. Не знаю, почему мне сохранили. Может, просто сгрызал их постоянно до мяса, так, что при всём желании не смог бы… — он снова замолчал. И опять — не надолго. — И подушечки пальцев полируют настолько, что отпечатков не остаётся. Зато ласки ими гораздо приятнее.
Вот нафига мне эта информация?
— Мне нравятся твои ласки, — неожиданно для себя ответила я. Типа и так не понятно. Он же не слепой.
Внезапно Сит сдвинул мне подол платья, быстро огладил коленку, поцеловал, и, приподняв ногу, лизнул внутренний сгиб, потёршись о кожу языком. Мненя словно током шибануло, причём не от брасфона. Его горячий язык задел какие-то точки, которые, словно впитав этот жар, простреливали изнутри маленькими искорками. Было настолько приятно, что даже больно.
Я непроизвольно дёрнула ногой и застонала. Сит мгновенно отстранился и поправил на мне платье.
— Я обученный постельный раб, — сказал он глухо, сгорбившись и глядя в землю. Но от моих ног не отодвинулся. — Да, был и терпящим, и подопытным, и беглым. Но я — постельный. Ты не знаешь и половины того, что я там могу вытворять. И, тем более, что можно вытворять со мной.
Ох нифига себе заявочки. Это что ещё за проверочки?
— А покажешь? — спросила, стараясь придать голосу заинтересованности.
— Как прикажешь, Госпожа. Может, тогда и не захочешь выпускать из своей постели.
Отжиг. И запомнил же! Я эту фразу и не повторяла-то, только раз сказала, в нашу первую ночь в Столице. Для камер же сказала.
Почему-то, несмотря на демонстративный вызов в голосе, это явно не его обычные метания, когда его клинило от непонимания, что же между нами происходит. Всё он прекрасно понимает. Похоже, что это шаг не назад, а куда-то в сторону. Это теперь напоминает танцевальные па.
А фиг тебе. Плохо я танцую, уж простите!
— А сам чего больше хочешь? Чтоб не выпускала или чтоб выгнала поскорее? Ты прямо скажи, может наши желания совпадут. — Вдоволь налюбовавшись его напрягшейся спиной и наслушавшись красноречивого молчания, продолжила. — Хотя нет. Вру. Моё — ни с тем ни с тем не совпадёт. Потому что ты никогда не был нужен мне только ради постели. И вообще секса.
Ах, "хмы"! Мы ещё и обиженку строим! Использовали нас тут, понимаешь, по полной,
