Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 54
Спустя два года в Приамурье прибыла небольшая, из трех человек, экспедиция под началом Рождественского. В отчете он записал, что это была первая экспедиция палеонтологов в «никем еще не изученную» Амурскую область.
С погодой не повезло. Был август, шли затяжные муссонные дожди, иногда с неба лило стеной, без остановки трое суток подряд. Экспедиция проплыла по Амуру в поисках местонахождений, осмотрела карьер в Благовещенске. На Амуре вообще ничего не нашли, кроме пары окаменелых бревен, а в карьере кости собрать не смогли, они все раскисли от дождей. Рождественский писал в отчете, что вода впитывается в эти трещиноватые кости, как в губку. К тому же не было ни фрагментов черепов, ни сочлененных остатков. Рождественский решил, что изначальное местонахождение остатков было размыто и разрушено, а остатки перезахоронены. И привычный приговор: местонахождение «малоперспективно», и вообще «на территории Амурской области пока нет местонахождений ископаемых позвоночных, заслуживающих палеонтологических раскопок»[89].
Спустя двадцать лет случилось наводнение. В 1972 году после мощных дождей притоки Амура вышли из берегов, затопили поля и деревни. Некоторые села полностью ушли под воду. Для строительства дамб стали спешно в больших объемах добывать песок, глину и землю. Несколько тракторов чуть не круглые сутки рыли карьер, где побывал Рождественский. Ножи тракторов постоянно выворачивали из глины громадные кости, они ломались, разваливались.
Когда реки вернулись в берега, администрация города поставила возле карьера пост охраны, чтобы никто не воровал кости, и отправила телеграмму в Москву: найдены очень большие ископаемые кости. В ответ пришло письмо: благодарим за сообщение, но местонахождение уже давно известно и ценности не представляет. Пост охраны упразднили.
В 1970-х годах на карьер наведывались экскурсии местного пединститута и собирали обломки костей. Их никак не обрабатывали, и кости в коллекции постепенно рассыпались в труху.
Летом 1981 года на заброшенный карьер поехал Болотский. От конечной остановки он поднялся по склону сопки вверх и, еще не дойдя до места, заметил первую кость. «Посреди тропинки, прямо поперек, лежала большая белая кость, вся разбитая трещинами, а вокруг ее обломки», – вспоминает Болотский.
В последующие дни он еще несколько раз ездил за костями, нашел хвостовой позвонок, фрагмент челюсти с зубами. Рассказал о находке местным геологам, но они отмахнулись: местонахождение – давно известная ерунда, коренное захоронение динозавров разрушилось совсем недавно, в четвертичное время, и кости были перезахоронены в современной глине. «Ничего толкового там нет», – говорили геологи.
Поверить в ценность местонахождения им мешала традиция. В Приамурье мезозойские породы в основном представлены плотными и твердыми, как железо, песчаниками. А тут кости в обычных глинах. «Геологи вздыхали: ну какой это мел? Мел – это когда зубилом и кувалдой не разобьешь, а тут глина, ничего интересного в ней быть не может», – рассказывает Болотский.
Он отправился в Москву, но результат оставался прежним: никто не верил в ценность местонахождения. «Над Благовещенском витал приговор Рождественского», – вздыхает Болотский.
И тогда он решил разрабатывать местонахождение своими силами. Кости залегали в глине, и было их превеликое множество. «Даже искать не надо. Сами перли: позвонки, конечности, черепные куски хорошей сохранности», – говорит Болотский. Но в основном в глине залегал сплошной костяной бурелом, все разломанное и перемешанное. Каждый квадратный метр расчистки вскрывал двадцать – тридцать костей. Например, бедро, сплошь переложенное ребрами.
Болотский забросил аммонитов, перешел на работу в Амурский комплексный научно-исследовательский институт и начал многолетние раскопки: «Вообще, я думал, что за пару месяцев справлюсь, а оказалось – жизни не хватит».
В карьер он приезжал с большой армейской палаткой, растягивал ее над местом раскопки и привлекал к работе местную детвору. В награду разрешал жечь костры, варить в котелках кашу. «Это были совершенно несчастные дети, никто из них ни разу в палатке не жил», – рассказывает Болотский. По вечерам за лучшую находку он выдавал банку сгущенки, которую в те времена нельзя было купить в магазине. Академические учреждения получали сгущенку по квоте.
Дети искали зубы и мелкие кости. Болотский объяснял, что камень, похожий на кость, надо лизнуть: остатки динозавров прилипнут к языку. Кости шли сотнями. «Море конечностей! Легионы позвонков!» – восхищается Болотский.
Иногда мешала погода. От дождей кости размокали, на ощупь становились как мокрый хлеб и сминались в руках, можно было пальцем проткнуть насквозь какую-нибудь бедренную кость. Болотский просушивал их на раскопе паяльной лампой.
Находки он приносил в актовый зал института, раскладывал на сцене. Директор обещал, что это временное решение, и скоро он выделит под находки отдельное помещение. Месяцы шли, помещения не давали. Наконец Болотский просто отгородил фанерой сцену от зала и устроил препараторскую. С тех пор он в шутку называет себя работником сцены.
Через пару лет раскопок подоспела неприятность. На сопке решили строить гаражи. Болотскому с трудом удалось отстоять место раскопок, но часть местонахождения все же ушла под гаражное строительство. Чтобы никто не покушался на раскоп, Болотский окружил его бетонным забором, поставил железные ворота. Их немедленно украли, но бросили неподалеку: видимо, не смогли дотащить такую тяжесть до пункта приема металла.
С годами Болотский построил на раскопе сарай и дом, который выглядит как салун Дикого Запада, здесь есть даже барная стойка. Для охраны нанял сторожей и завел собак.
За десять лет раскопки охватили двести квадратных метров. «Это только первые проценты местонахождения», – признается Болотский. Местонахождение огромно. Болотский пробил керны за километр от основного раскопа и на глубине шести – восьми метров каждый керн втыкался в кость.
Границы Благовещенского местонахождения попросту неизвестны. Оно может охватывать десяток или сотню квадратных километров и быть переполненным костями. По словам палеонтолога Е. Н. Курочкина, костей здесь больше, чем в бедлендах США и в пустыне Гоби. Уникальное место.
Рождественский и местные геологи ошибались. Кости здесь в коренном захоронении, и далеко не все они разрозненные. Есть и черепа, и сочлененные остатки.
Больше всего Болотскому запомнилась челюсть гадрозавра с полной зубной батареей. В Благовещенске она одна, хотя челюстей с отломленными батареями – десятки. Ее нашла супруга Болотского и, когда заметила, с удивлением воскликнула: «Надо же, это волосатая кость…» Зубы в батарее в самом деле выглядели как волосы. Скорее всего, к челюсти когда-то прилагался весь череп, но его разрушил ковш карьерного экскаватора, а потом эрозия.
Был и полный скелет, вскрытый бульдозерами во время наводнения 1972 года. От него Болотский нашел несколько фрагментов. Но на старых фотографиях видно, что скелет объемный: из глины, как обручи бочки, выступали ребра.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 54
