киваю подруге, соглашаясь с ее предложением. Когда счастливые дети скрываются в недрах развлекательного центра, мы садимся в кафе, недалеко от входа и делаем заказ. Официант быстро приносит напитки и удаляется.
— Давай, подруга, рассказывай. Почему на счастливом лице невесты не видно счастья?
Я ловлю себя на том, что снова тереблю кольцо. Как мне объяснить все Вере если я сама не до конца понимаю, что происходит? Я делаю глоток кофе и смотрю поверх чашки на подругу.
— Слушай, если ты сейчас соберешься с духом и все-таки признаешься мне, наконец, что снова влюбилась в Михельсона, я обещаю, что не поколочу тебя. Ну может только разок, — Вера скрещивает руки на груди и выжидающе смотрит мне в глаза.
Я вздыхаю и ставлю чашку на блюдце. На несколько минут мне удается отложить мое признание, потому что официант ставит перед нами тарелки с заказом. Но когда он уходит, Вера снова поворачивается ко мне и красноречиво выгибает бровь.
— Я не знаю, Вер, — я лениво ковыряю вилкой пасту с морепродуктами. — Он приехал сегодня, просил прощения, хотел, чтобы я дала ему шанс.
— Ну, надеюсь, тебе хватило ума послать его?
— Да, — я снова вздыхаю. — Я не могу, понимаешь? Не могу, — левая рука уже привычно тянется к кольцу на правой и Верка замечает мое движение.
— Из-за Артема?
— Да. Нет… — я хватаюсь за голову. — Не знаю. Но я не могу снова довериться Марку, как бы убедительно ни звучали его слова. Да и что я скажу Артему? Прости, я передумала выходить за тебя? И вообще, давай расстанемся после пяти лет отношений?
— Ну знаешь, вот тут ты не права. Ты сама говорила, что муж из него не выходит. Он как не работал так и не работает. Пить вот начал. И зачем он тебе тогда?
— Не знаю, — я пожимаю плечами. — Привычка, наверное. Сегодня он опять пришел злой, как собака, и первым делом схватил бутылку.
— Вот видишь? Так что Артем не аргумент. Но, — она поднимает указательный палец. — Я согласна, это не отменяет того факта, что Михельсон — козел и веры его словам нет. Он, может и богатый красавчик, но я не хочу во второй раз видеть тебя такой… — Вера многозначительно машет рукой, и я прекрасно понимаю, что она хочет этим сказать.
Я закусываю губу, не решаясь произнести то, что поняла сегодня у подъезда.
— Я боюсь.
— Да ты даже думать об этом не должна!
— А что если он ошибается в своих чувствах? — я продолжаю, никак не реагируя на ее слова. — Что если поймет, что я нужна ему только потому что отказываю? Он же просто пойдет дальше, снова. А я не готова к этому во второй раз.
Я замолкаю, пытаясь привести в порядок мысли.
— Агата, милая, — Верка смягчает тон. — Ты не должна это проверять. Он так или иначе, разобьет тебе сердце. Не сразу, так через год. Люди не меняются, особенно такие, как Марк Михельсон. И боюсь, за эти годы, он стал только хуже.
— Он невыносим, — я вспоминаю как Марк привез меня прыгать с парашютом и смеюсь. — Просто невыносим! И каждый день доводит меня до исступления. Мне хочется кидаться в него ножами, но еще больше мне хочется, чтобы он целовал меня снова и снова. Просто… — я провожу рукой по лицу. — Он сводит меня с ума. И я не способна хоть немного трезво размышлять, когда он рядом. Это какое-то безумие.
— Нет, подруга, — Вера ошарашено качает головой. — Это не безумие. Это, кажется, любовь. И я беру назад свои слова. Я тебя все-таки поколочу!
Мы еще долго говорим с Веркой, вернее она говорит какая я дура, а я лишь соглашаюсь со всеми ее словами. Спустя два часа мы забираем пацанов из Джоки Джоя и успеваем обойти почти все детские магазины. Сева и Влад бережно прижимают к груди свои пакеты с игрушками, когда мы прощаемся с ними у парадной. Я машу на прощание Верке из окна машины и, погруженная в раздумья, отправляюсь домой.
Через полтора часа я открываю дверь и испуганно вздрагиваю, когда вижу Тему в коридоре.
— Ты меня напугал. Почему ты стоишь у двери?
Артем выглядит взбешенным, и я пугаюсь по-настоящему. Краем глаза замечаю что-то в комнате. Что это? Розы?
— Потрудись-ка объяснить мне, дорогая невеста, какого хрена твой шеф дарит тебе цветы?
Глава 26. Марк
Я сознательно не появлялся в Есенине целую неделю. Нужно было разобраться в себе, да и попадаться на глаза Агате не хотелось. Мне стыдно. О чем я только думал тогда? Хотя я был молод, но это вряд ли можно считать оправданием. Всю неделю я занимался другими проектами и понял, что мне действительно не хватает этой девушки. Мысли о ней не покидали голову. И я принял решение увидеться с ней.
Там, возле парадной Агаты, я увидел в ее глазах смятение. Это дало мне надежду. Ту боль, что я причинил ей четырнадцать лет назад невозможно искупить. Но я постараюсь. Цветы, что я послал ей были только началом. Мне хочется, чтобы она была счастлива.
Я сижу на заднем сиденье Майбаха. Дверь открывается и рядом садится мужчина в сером плаще. Его зовут Мирон. И это все, что я о нем знаю. Ему явно за пятьдесят, голова полностью покрыта сединами. Морщинистое лицо, крючковатый нос и серые глаза. Он похож на чекиста в отставке.
Мирон протягивает мне папку.
— Как он отреагировал? — спрашиваю я, забирая папку из его рук.
— Был скандал, — ухмыляется Мирон. — А ей цветочки понравились.
— Как ты определил?
— Он хотел их выбросить, а она не дала.
— Он ее не ударил?
— Нет, что ты. Он на такое не способен. Да и боюсь у него сил не хватит. Мускулистые у него только два пальца правой руки.
Я открываю папку. Там распечатки стримерского аккаунта тюфяка Агаты. Количество аудитории, подписчиков, пожертвований и все в таком духе. Даже скрин заставки на экране. Выглядит убого, честно говоря.
— А видео есть? — спрашиваю я.
— Как он цветы хочет выбрасывать? — усмехается Мирон. — Нет, мы такое не пишем.
— Нет, я про его эти стримы. Записи наверно где-то есть.
— А, да. Он сам выкладывает их в на все видеохостинги. Неужели так интересно?
— Хочется понять, что он за человек.
— Тюфяк! Самый настоящий.
Я ржу в голос.
— Что? — удивляется Мирон.
— Ты просто читаешь мои мысли.
— А. Это бывает. Я скину тебе ссылку на эти видосы.
Я захлопываю папку и убираю ее в карман переднего сиденья.
— И что мы
