меня сердце колотится сильнее. Как я посмотрю в глаза, тому, кого считала почти отцом, что скажу? Беспомощно смотрю на Мигеля.
— Не волнуйся, Тори, я рядом, — тут же подлетает ко мне муж, обнимая за плечи. Он неправильно понимает, чем вызван мой страх, — никто тебя даже пальцем не тронет.
После нашего объяснения и отъезда Фернандо, муж как будто навёрстывает время, которое провёл вдали от меня. Сам не участвует в поисках, предоставив всё работникам.
У нас словно медовый месяц, которого не было. Он выслушал мои идеи насчёт кофейной плантации и рудников. Подсказал, где я совершила ошибки в планах или сбыте кофе в Европу. А уж какие горячие у нас ночи, раскалённый песок Сахары и то холоднее.
Я не узнаю того ревнивого тирана, который вернулся ко мне. Он медленно, но верно завоёвывает моё доверие и любовь. Изменения в поведении Мигеля меня радуют. Надеюсь, что так будет не только когда мы наедине на плантации.
— Где они? — спокойно спрашивает Мигель, — Тащи их сюда, ещё не хватало повторения случая с Фернандо.
Антонио заводит избитого дона Смита, на распухших губах запечённая кровь, правый глаз заплыл, лицо в кровоподтёках. А чистенькая, ухоженная Мила, красуется в одном из моих платьев.
— А где Верейро? — недоумевающе разглядывая парочку спрашивает Мигель.
Надсмотрщик прячет глаза, с силой сжимая шляпу в руках, оттягивая неизбежный ответ.
— Чего мнёшься, как девка на выданье, — требует у него немедленного отчёта муж, — говори, что там произошло.
— Мы нашли эту троицу в хижине в лесу на границе наших владений, — начинает издалека рассказ Антонио. — Дон Смит лежал связанный с кляпом во рту. Эта девица миловалась с доном Верейро.
Субординация, впитанная с молоком матери. Есть хозяева и рабы, а он посередине, как котлета в бургере. Хоть и бывший, но хозяин.
— Когда дон Педро увидел нас, выскочил в окно. Мы погнались за ним, но там же болото. В общем, это… — он затеребил шляпу, которую держит в руках. — Он утонул в болоте.
Мигель подходит к нему, поднимает голову и впивается взглядом, словно хочет проникнуть в душу и узнать правду. Хотя почему хочет, может, уже и проник и сейчас читает его мысли. Никто не знает, что Мигель — колдун, но это и к лучшему.
Антонио работал при Верейро и вполне мог сохранить ему верность и именно этим обстоятельством вызвано недоверие к его словам.
— Допустим, что я тебе поверил на слово, — говорит Мигель таким тоном, словно это последнее, что он готов сделать, — а если, вдруг твой бывший хозяин, воскреснет, как Иисус. Ты готов поставить в заклад свою голову, что я больше никогда не увижу Верейро живым?
Всего лишь на миг в глазах Антонио мелькает сомнение, но нет, он берёт ответственность на себя:
— Готов! Я своими глазами видел, как его засосала топь. Если я тоже увижу его живым, то значит, перед смертью я узрел настоящее воскресение из мёртвых.
Я успокаиваюсь. Мёртв и слава богу. Мигель не то чтобы поверил, но, видимо, решил проверить по своим каналам. Не знаю, у кого он будет спрашивать у бога или у дьявола, но ответ получит.
— А с этими ребятами что приключилось? — заглядывая по очереди в глаза Миле и дону Смиту спрашивает Мигель у Антонио.
Словно к нам они не имеют никакого отношения, так мимо проходили.
— Милагреш, чего тебе не хватало? — задаёт вопрос Мигель, заглядывая ей в глаза. Прям отец родной, так мило он разговаривает. Заботится о моей бывшей служанке. Вот только муж не знает жалости к предателям и участь Милы не завидна.
— Педро обещал жениться и сделать меня хозяйкой плантации, — гордо отвечает Мила, с высока поглядывая на меня.
Мне остаётся только пожалеть её. Разумом бог обидел, разве на таких обижаются?
— А то, что для этого нужно будет убить твою хозяйку, тебя не смущало? — Мигель резко меняется из доброго батюшки в злого следователя, с милого ласкового тона переходит на крик.
Мила, не ожидавшая такого поворота, начинает рыдать, но на Мигеля её слёзы не действуют. Она уже ему неинтересна. А я боюсь задавать вопросы своей бывшей служанке, чтобы не расстраиваться. В моём положении волноваться вредно.
— Дон Смит, что с вами случилось? — ласково спрашиваю я, терзаясь муками совести. Не выдерживаю, срываюсь с места, усаживая его рядом с собой.
Он пытается, что-то сказать, но пока не выходит. Распухшие губы не повинуются своему хозяину. Я посылаю рабыню за чистой водой, чтобы смыть кровь и матушкой Аледжо, чтобы помочь Смиту.
— После вашей свадьбы ко мне подошёл Педро и предложил выкрасть бумаги на фазенду. Я отказался и рассказал всё Мигелю, — говорит дон Смит, морщась от боли.
— Я слышала ваш разговор с Верейро ночью и тоже рассказала Мигелю, — ободряю я его.
— Мигель оставил вместо себя Фернандо, который мне не доверял. Как-то прогуливаясь по лесочку, я заметил, как Мила озираясь, скрылась с другой стороны. Я проследил за ней и увидел, что она встречается с Педро. Как я понял, они состояли в очень близких отношениях.
— Мила, это ты рассказывала Верейро о моих планах и перемещениях?
— Да и что? Я помогала своему будущему мужу, — вызывающе глядя на меня, выкрикивает служанка.
Ну и змею пригрела я на своей груди. Знала бы, оставила её в Португалии. Нет, не я её брала с собой в дорогу. Продала бы Себастьяну Перейра.
Разговаривать с ней бесполезно. Она уже в мечтах хозяйка плантации, а я лишь досадное недоразумение на её пути, которое нужно устранить.
— Бумаги по плантации я спрятал в банке, Мила, — говорит Мигель, — зря ты обыскивала комнату дона Смита. И его вы похитили зря. Зачем он вам вообще был нужен?
— Педро хотел, чтобы Смит составил другие бумаги, по которым плантация отходила бы ему. Подпись твою заставлял подделать.
— Мигель, так может Мила и украла мои документы? — с надеждой спрашиваю я мужа.
— Нет, их взял я и перепрятал, им эти бумаги тоже не достались, — произносит дон Смит, теряя сознание.
Не дон Смит, а герой. Правильно, что я доверяла ему. И так стыдно, что усомнилась в последнее время.
Мы передаём его на попечение матушки Аледжо. Похоже, колдунья стала нашим лечащим врачом. Фернандо так и не успел выписать доктора из Европы.
— Что же нам делать с тобой Мила? — Мигель в задумчивости чешет затылок. — Может отдать тебя на потеху рабам?
У меня глаза расширяются от ужаса. А Мила падает в ноги Мигелю, обливаясь слезами. Нет, я не верю, что он способен на такое
